От НТВ до НТВ. Тайные смыслы телевидения. Моя информационная война

Чтобы не заканчивать эту часть истории на минорной ноте, расскажу о еще одном (почти) скандале церемонии ТЭФИ-2006. В тот год, в числе прочих, премии получили Михаил Дегтярь и Тина Канделаки, в номинациях «Специальный репортаж» и «Ведущий ток-шоу» соответственно. На процедуру фотографирования мы выходили вместе, но Тина ухитрилась в суматохе где-то потерять своего «Орфея». Поэтому Дегтярь отдал ей свой приз, а сам фотографировался с моим. Каково же было мое удивление, когда Михаил Дегтярь, возвращая мне мою награду, продемонстрировал своего «Орфея» с отчетливо заметным сколом на деревянном постаменте. Выглядело это так, как будто от него откусили кусок! Каким образом Тине Канделаки удалось добиться от награды Михаила Дегтяря столь удивительной метаморфозы, остается тайной до сегодняшнего дня.

Глава 37

Между тем «телевизация» «Эха» стала развиваться с безумной скоростью. Венедиктов добился от Гусинского согласия на перенос основной студийной загрузки в помещения радиостанции. Это означало, что телекомпания «Эхо ТВ» окончательно превращалась в филиал «Эха Москвы». Понятно, что радиоредакция была совершенно не приспособлена для съемок телевизионных программ. У радио вообще с помещениями и техническим обеспечением проблемы существовали годами. Рассказывают, что когда Гусинский впервые попал в кабинет Венедиктова в здании на Новом Арбате, он очень удивился и спросил: «Что это за собачья конура?» Кабинет главреда потом отремонтировали и даже немного расширили, но в иные реставрационные работы деньги вкладывались со скрипом. Хотя всегда и Венедиктов, и Федутинов заявляли, что «Эхо Москвы» – прибыльная радиостанция. В январе 2014 года у меня в эфире радио «Коммерсантъ FM» состоялся забавный разговор. Заместитель министра связи России Алексей Волин спорил с журналистом Сергеем Пархоменко, и разговор неожиданно коснулся «прибыльности» «Эха Москвы»:

«С. Пархоменко:Знаете, это как «Эхо Москвы», на котором, что называется, нет ни одного целого стула во всей редакции на протяжении всех десяти лет, что я веду там передачу. Вот та же абсолютно ситуация с «Дождем». Это бедное телевидение, которое с трудом выживает.

А. Норкин:По поводу отсутствия стульев – это надо Федутинова спрашивать. Когда я работал на «Эхе Москвы», причем бесплатно, нам всегда говорили, что «Эхо Москвы» работает в прибыль!

А. Волин:Но стульев нет!

С. Пархоменко:Да, оно работает в копеечную прибыль, которую отдает «Газпром-Медиа» для того, чтобы «Газпром-Медиа» меньше лез. В ту секунду, когда «Эхо Москвы» вывалится в минус, «Газпром» в полном составе будет сидеть на редакционной «летучке» и объяснять, что ставить в эфир, а что нет. Вот и все. Поэтому «Эхо Москвы» без единого целого стула пытается каким-то образом как-то сохранить ощущение прибыльной радиостанции. Она прибыльна на три рубля – это правда».

Вопросы прибыльности «Эха Москвы» меня, разумеется, не касались, хотя мне всегда казалось сомнительным, что «Газпром-Медиа» терпит эфирные закидоны «Эха Москвы» исключительно из-за трех рублей прибыли. Я уже говорил, что финансовая зона ответственности целиком и полностью лежала на плечах Федутинова, поэтому не могу не думать о том, что Алексей Алексеевич «сдал» Юрия Юрьевича, когда, так сказать, пришла пора. Венедиктов выбрал меньшее из зол и не стал бороться за сохранение Федутинова на его посту. Это мое предположение, основанное на знании того, как Алексей Алексеевич умел применять свой административный ресурс в случае необходимости. В эпизоде с отставкой Федутинова этого не произошло, и бессменный гендиректор радиостанции, двадцать лет обеспечивавший ей «прибыльность», был вынужден уйти.