От НТВ до НТВ. Тайные смыслы телевидения. Моя информационная война

И. Малашенко:Он очень стесняется своего идеализма. Идеализм ему присущ. Если бы он был таким прагматиком, с ним бы не случилось то, что случилось. Он вел бы себя гораздо более прагматично. Наверное, я неэффективный политконсультант. Но наш разговор приобретает характер междусобойчика».

Многие наши общие знакомые говорили мне, что Гусинский и Малашенко разругались и поводом стала очередная медийная неудача Владимира Александровича, постигшая его теперь уже на Украине. Я никогда не интересовался подробностями проекта под названием TBi и не знаю, кто был виноват в этом новом фиаско. Если верить тому же Малашенко, партнер Гусинского по проекту – Константин Кагаловский – обманул Владимира Александровича, размыв его долю. Противоположная же сторона конфликта обвиняла во всем Гусинского, который спровоцировал скандал своим недобросовестным поведением, потому что попытался продать каналу телепродукцию собственного производства по завышенной стоимости. Честно говоря, эта история меня совершенно не взволновала, но про взаимоотношения Гусинского и Малашенко я такого сказать никак не мог. Один из очень влиятельных теледеятелей нашей страны, имя которого я не хочу приводить в данном контексте, комментируя обстоятельства возвращения Малашенко в Россию, сказал мне: «Игорь сошел с ума!» Думаю, тогда в этой оценке была излишняя доля эмоций. Хотя и Гусинский во время нашей последней с ним встречи, в 2013 году, ушел от ответа на вопрос, что произошло между ним и Малашенко.

Сам Игорь Евгеньевич до сих пор хранит молчание по этому вопросу. Но по некоторым признакам можно понять, что в определенных проектах Гусинского он все-таки по-прежнему участвует, пусть это и не приносит ему большой радости. «Он действительно прирожденный медиабарон, и в этом смысле он все чувствовал правильно. Возможно, он был слишком азартен, но это уже другой вопрос. Неазартные люди не создают медиаимперий», – это слова о Гусинском, сказанные Малашенко в уже упомянутом интервью журналу Forbes.

Что же радовало этого закрытого человека в то время, когда мы с ним еще общались? Возможно, это были какие-то вызовы самому себе, которые скучающий в нашей компании Малашенко придумывал, чтобы окончательно не сойти с ума. Как я уже говорил, масштаб нашей деятельности – RTVi, NEWSru.com, «Эхо Москвы» – был для него слишком мелким. Иногда у меня появлялась крамольная мысль: «А не считает ли Малашенко, что он оказался у Гусинского на иждивении?» Всего несколько лет назад этот человек руководил политическими процессами в огромной стране. По крайней мере, боролся с соперниками из одной весовой категории. А теперь он вынужден заниматься какой-то ерундой, делая вид, что она почему-то крайне важна. Ну и вопрос денег… Можно быть президентом компании, акционером СМИ, руководителем, консультантом и т. д. и т. п. Но если все эти проекты созданы или принадлежат другому человеку, представителю «иного биологического вида», разве это не повод, чтобы задуматься?

Поэтому время от времени Игорь Евгеньевич начинал «совершать подвиги». Например, он мог решить взойти на гору Масада не как современный турист, а как древний еврейский воин, по сохранившейся до наших дней легендарной «змеиной тропе». Сейчас этот маршрут используют в качестве испытания новобранцев израильской армии перед принятием военной присяги. Малашенко прошел по «змеиной тропе», но позднее признавался, что это был самый глупый поступок, который он совершил в своей жизни. Возможно, он просто кокетничал. Возможно, ждал от нас более воодушевленной реакции на его «подвиг». Хотя в других случаях, напротив, старался добиться того, чтобы никто не знал о том, что он делает. Как-то от Марка Меерсона я совершенно случайно узнал, что в каждый свой приезд в Иерусалим Малашенко посещал монастырь Марии Магдалины, доставляя туда подарки, в основном продукты питания. Почему он так поступал? Почему никогда не рассказывал о таких вещах, как будто чего-то стыдился? Понятия не имею. Могу лишь предполагать, что Игорь Малашенко очень боялся показаться человечным. Он всегда был сверхчеловеком, заряженным на результат, лишенным эмоций, оперировавшим только фактами и своими энциклопедическими познаниями. Любое проявление чувств могло нанести вред этому образу, поэтому он их прятал, поэтому всегда был «застегнут на все пуговицы», даже если сидел в рубашке с распахнутым воротом.