От НТВ до НТВ. Тайные смыслы телевидения. Моя информационная война

А. Норкин:Выяснилось в момент моего увольнения. Но делать то, что я считал нужным и важным, я не мог и раньше. Бюджет компании был весьма скромным. Мы не могли покупать качественную картинку. Любая командировка была проблемой. Надо было неимоверными усилиями выбивать на нее деньги или садиться кому-нибудь «на хвост». Например, Михаил Касьянов в период выборной гонки брал пару раз нашу группу с собой. Но не можем же мы освещать исключительно поездки Касьянова. Кроме того, журналисты и технические сотрудники получали значительно меньше, чем в других компаниях. Возникла еще одна существенная проблема. Мы разошлись во взглядах на «Эхо ТВ» с президентом компании Алексеем Венедиктовым. Он подходил к нашей работе как радийщик, был убежден, что достаточно набить студию умными людьми, поставить камеру – и программа готова. Удельный вес такой продукции неуклонно увеличивался. Кроме того, я оказался фактически отодвинут от решений, которые все чаще принимались за моей спиной. Стали происходить вообще странные вещи, например когда ведущих разговорных программ «Эха Москвы» собирали на инструктаж с целью объяснить, что и как им необходимо изменить в своей работе, поскольку эти программы теперь будут снимать для телеэфира. При этом меня как главного редактора телекомпании даже не ставили в известность о подобных встречах. Но главное – мне, с профессиональной точки зрения, казалось, что происходящее с контентом канала неправильно. Однако Венедиктова переубедить было невозможно. Зато он, видимо, смог убедить в своей правоте акционеров, хотя он в том разговоре в Лондоне не участвовал.

Л. Телень:В лондонском разговоре с вами участвовали все акционеры, включая Бориса Березовского?