От НТВ до НТВ. Тайные смыслы телевидения. Моя информационная война

Это, конечно, высший класс ведения публичной дискуссии! Венедиктов ни разу не свалился в оправдания. Если он чего-то не знал, то только лишь потому, что он этого и не должен был знать. Если из сетки убирают двадцать минут новостей с Осокиным, то в ней появляются семь часов бесед с Латыниной, Рыжковым и Шендеровичем. Если ресурсов на все не хватает, то важно сохранить СМИ и усилить политическую составляющую, что и было сделано. Причем сделано лично Алексеем Алексеевичем! То есть из подсудимого он превратился в обвинителя, и всего за несколько минут! Ну и, конечно, фразу «у меня к нему, как у президента, не было никаких претензий» следует считать украшением разговора! Что же касается беседы «Избранного» с Игорем Малашенко, то она предсказуемо получилась более короткой:

«Л. Телень:Кто принимал решение об увольнении людей в компании «Эхо ТВ»?

И. Малашенко:Решение об увольнении людей не принималось. Принималось решение об изменении программ, которые делаются в Москве. На протяжении длительного времени редакцию возглавлял Андрей Норкин, с которым мы расстались по причинам, которые я без крайней надобности не хотел бы комментировать. Но существовал и более общий вопрос – что делать с телевизионной редакцией в Москве? В ходе моих обсуждений с Алексеем Венедиктовым мы пришли к выводу, что сохранение телевизионной редакции в ее прежнем виде неплодотворно. Полномасштабные телевизионные новости в Москве делать невозможно, а то, что мы делали в этих условиях, нас перестало устраивать. Тогда и было принято решение, что акцент будет сделан на эфир «Эха Москвы», который будет представлен в телевизионном варианте. Мы понимаем, что по картинке это будет не особенно эффектно. Но зато у этого есть содержательная ценность. Соответственно, новости из Москвы будут идти в том же режиме, как они идут из Нью-Йорка. Это будут не только российские, но и мировые новости, но в кратком изложении. Те печальные и нелегкие решения, которые пришлось принимать в отношении людей, вытекают из содержательной части перемен.

Л. Телень:Значит, все-таки решение об увольнении было? Кто это санкционировал?

И. Малашенко:Решение мы принимали в ходе обсуждения с Венедиктовым.

Л. Телень:Но он мне сказал, что к увольнению людей не имеет никакого отношения.

И. Малашенко:Я понял. Мы с Гусинским увольняли людей.

Л. Телень:Процедуру увольнения вы обговаривали?

И. Малашенко:Нет.

Л. Телень:Но вы знаете, как именно происходило увольнение?

И. Малашенко:Понятия не имею.

Л. Телень:Я вам расскажу. Людям раздали отпечатанные заявления об уходе по собственному желанию, в соответствии с которыми они через три дня теряли работу. Никаких компенсаций, соответственно, не предусматривалось.

И. Малашенко:Я не могу комментировать то, чему я не был свидетелем. Как известно, я давно не живу в Москве. Могу лишь сказать, что не хотели бы они подписывать заявления, ну и не подписывали бы.