«От ордена осталось только имя...». Судьба и смерть немецких рыцарей в Прибалтике

На фоне придерживающихся нейтралитета Дании и Швеции главным военным противником России оказывалось Королевство Польское и Великое княжество Литовское. На переговорах в Москве в январе 1560 г. посол Мартин Володкевич озвучил новую концепцию прав короля на Ливонию: «Ливонская земля изстари в прикладе государю нашему поддана в обереганье от цесаря, а за вашим государем не бывала». В грамоте Сигизмунда к Ивану IV от 8 декабря 1559 г., присланной с Володкевичем, говорилось, что король принял магистра и архиепископа рижского «в подданство» по их челобитью и по согласию на это цесаря. Сигизмунд изображал себя радетелем принципов христианской политики и защитником христианского мира от московитов. Иван Грозный обвинялся в продаже пленных христиан в мусульманские страны, в нарушении перемирия на русско-литовских границах. От царя требовали соблюдать перемирие до 1562 г., как указано в действующем русско-литовском договоре, и немедленно прекратить войну в Ливонии. При этом предлагалось прислать послов, продлить перемирие и обсуждать перспективу совместных антимусульманских действий, чтобы «рука христианская высилася». Учитывая то, что одновременно зимой 1559/60 гг. начался ввод польских и литовских войск в Ливонию, перед нами фактически ультиматум об объявлении войны.

16 ноября 1559 г. Сигизмунд отдал распоряжение о подготовке расчетов по нормам продовольственного снабжения литовских войск, выдвигаемых к ливонской границе. Намечалось три направления вторжения и три литовских «зоны ответственности»: из Друи литовские части должны были войти в Динабург, воевода Ян Хоткевич занимал Людзен, Юрий Зеновьевич — Розиттен. В декабре 1559—январе 1560 г. шла переписка короля и Кетлера об условиях пребывания на территории ордена подразделений армии Ягеллона. Переговоры об этом должно было вести посольство Станислава Габриловича Наркушского, виленского каноника, и Николая Наруховича Маркова, секретаря. Руководству ордена обещалось, что литовские рейтары помогут магистру в борьбе с русскими, вот только не указывалось, каким образом. В письмах к Хоткевичу и Зеновьевичу от 31 декабря 1559 г. и 8 января 1560 г. король приказывал им воздерживаться от конфликтов с московитами до прибытия отряда литовских татар под командованием Александра Полубенского.

В феврале 1560 г. Сигизмунд отдает новые распоряжения о вводе литовских войск в Ливонию, в частности, Станиславу Довойне, выдвигавшемуся из Полоцка, — распоряжения, которые, по выражению историка К. Расмуссена, должны были бравурной музыкой звучать в ушах ливонцев. Однако музыка оказалась обманчивой: войска входили медленно, от столкновений с русскими частями уклонялись, и спасать Ливонию не спешили. Зато из-за закладов крепостей руководство ордена оказывалось все более зависимым от литовских панов в финансовом плане.

Московия реагировала на происходящее продолжением боевых действий в Ливонии и созданием в Посольском приказе развернутой аргументации прав Москвы на захват территории ордена. Она была изложена в грамоте Ивана IV к императору Фердинанду от 24 февраля 1560 г. Царь включил в свой титул слова: «государь Ливонской земли, и Юрьева и иных». Он перечисляет вины ливонцев: они нарушили наказ Господень и приняли «учение Люторово», то есть стали протестантами (русский царь как борец с протестантизмом смотрелся несколько пикантно, но Грозного такие нюансы не волновали). Иван утверждал, что Ливония — исконно русская земля. Юрьев был устроен еще в 1152 г. князем Юрием Владимирским (на самом деле — основан в 1030 г. Ярославом Мудрым), и с тех древних времен ливонцы обязались платить русским дань. В Риге и Ревеле были освящены православные храмы, учинены ярмарки, возведены крепостные укрепления. Ливонцы утвердили свою верность клятвами, но потом злостно нарушили их. Они сделали из православных церквей конюшни и места для человеческих экскрементов. Иван IV увещевал отступников, но безуспешно, потому что сердце их закоснело. И поэтому ливонцы «терпят ныне за своевольство свое от огня и меча, не по желанию нашему, а по собственному умышлению. То, что происходит в Ливонии, — Justitiae revisio, проверка правосудия.

Царь Иван был уверен в своей правоте и убийственности собственной аргументации. Но Ливония должна была достаться тому, кто действовал, а не писал письма. В мае 1560 г. Перновский ландтаг призывал Магнуса и Кетлера примириться перед угрозой русского вторжения. Но руководителей рыцарей гораздо больше интересовал конфликт друг с другом, чем спасение Ливонии. Лишь 2 октября 1560 г. магистр ордена Кетлер смирился с передачей Магнусу управления Ревельской епископией. Однако положение датского князя в Прибалтике было более чем непрочным: 4 марта 1561 г. Фредерик II заставил его подписать договор об ограничении прав управления в пользу штатгальтера датского короля Дидериха Бера. Собственно, Магнуса держали как ширму, прикрывавшую планы захвата Прибалтики непосредственно датской короной.