В ожидании Апокалипсиса. Франкское общество в эпоху Каролингов, VIII–X века

Александр Иванович Сидоров В ожидании Апокалипсиса Франкское общество в эпоху Каролингов, VIII–X века

Моим детям

Вместо предисловия

Каролингская эпоха в истории средневековой Западной Европы охватывает период примерно с середины VIII до X в. Свое название она получила от правящей династии, которую в научной литературе называют то Пипинидами, то Арнульфингами, но чаще всего Каролингами — по имени Карла Великого (768–814 гг.), самого выдающегося ее представителя.

Благодаря многочисленным завоеваниям деда и отца Карла, но прежде всего его собственной неутомимой военной активности в Европе возникла огромная империя. По сути, речь идет о континентальной державе, которая заложила идеологические, политические и культурные основы всей цивилизации западноевропейского Средневековья. Позднее на обломках империи сформировались ведущие национальные государства — Франция, Италия и Германия, ее прямые наследники. Но каролингское влияние в той или иной степени испытывали на себе и христианская Испания, и англо-саксонские королевства Британии, и политические союзы викингов в Скандинавии, и государственные образования на Балканах и в славянских землях.

Между тем, в исторической науке каролингская Европа долгое время оставалась своеобразной nо man’s land, ничейной территорией. Представители национальных исторических школ, прежде всего французской и немецкой, живо интересовались историей своих стран, что вполне естественно. Но к предшествующим временам обращались лишь эпизодически. Эпоху Каролингов считали то завершением поздней античности, то окончанием Раннего Средневековья, то каким-то своеобразным переходным периодом между двумя совершенно разными этапами европейской истории — великой римской древностью и великим Средневековьем. Историки «Школы Анналов», может быть, самого влиятельного направления в исторической науке XX века, и вовсе от нее дистанцировались, подчеркивая вслед за Марком Блоком и Жоржем Дюби, что «настоящее» Средневековье с присущими ему специфическими формами организации власти и собственности, социальных отношений и общественных институтов началось только после тысячного года. Советская медиевистика, опиравшаяся на марксистское учение об общественно-политических формациях, если и замечала каролингскую эпоху, то лишь в контексте «завершения процессов феодализации» в Европе VI–IX вв. Ситуация начала меняться лишь в последней четверти прошлого столетия. И сегодня, прежде всего благодаря трудам британских и американских исследователей, мы уже многое знаем об этом уникальном периоде. Периоде, в котором присутствует и прошлое, и будущее европейской истории, но который упорно не желает втискиваться в рамки какой бы то ни было «переходности» и «промежуточности», отстаивая право на самобытность.

Если попытаться расслышать голоса людей VIII–IX вв., выясняется удивительная вещь: современники Каролингов были убеждены, что им выпало жить в особые времена. Что их империя — прямая наследница великого Рима — лучшее, что есть на земле. Потому что она — самый надежный оплот христианства в окружении язычников и еретиков. Потому что только здесь есть все необходимое для праведной жизни и будущего спасения. В этом заключена великая надежда, но одновременно и большая трагедия, ибо империя Каролингов — последнее царство в земной истории человечества. Со вторым пришествием Христа она неизбежно исчезнет, и случится это уже очень скоро.

Мы, живущие тысячу лет спустя, знаем, что ничего не исчезло и конец не наступил. Но разве это повод отказывать нашим предкам в праве на осознание уникальности собственного бытия?

Эта книга — первая в российской медиевистике попытка популярно рассказать об удивительной и абсолютно самодостаточной эпохе и ее современниках об их повседневных заботах и высоких мыслях, об их поисках и сомнениях, удачах и поражениях, о любви и смерти. Словом, обо всем том большом и малом, без чего невозможно себе представить жизнь отдельного человека и целого общества. Обо всем, что всегда неповторимо, даже если все время повторяется.

Я старался по возможности давать слово людям VIII–IX вв., запечатленное в исторических сочинениях и сборниках законов, в житиях святых и личной переписке, в постановлениях церковных соборов и дарственных грамотах, в обрядах и ритуалах, а еще в памятниках искусства и архитектуры. Только так удается посмотреть на мир их глазами, т. е. оценить окружавшую их действительность. Их рассказы о чудесах и предзнаменованиях, о вещах и поступках, их представления о красоте и уродстве, плохом и хорошем, праведном и грешном наполнены их собственной правдой, разгадать которую порой непросто.