От Падуна до Стрелки

— Чтобы покончить с гнусом, надо обработать многие реки: Подкаменную Тунгуску с притоками, часть Енисея и Лены. Люди, оказывается, и сами немало способствуют распространению этих насекомых. Прилетит на Ангару, например, самолет из района, где много гнуса, в нем обязательно окажутся и безбилетные «зайцы» — с десяток мошек. Они отложат яйца в реку, и через год-два начинай сначала. Чтобы этого не случалось, надо несколько лет подряд промывать эмульсией реку и ее притоки, пока гнус не погибнет во всем крае.

Много месяцев спустя, уже в Москве, я побывал в Институте медицинской паразитологии и тропической медицины, где работают Тимофеева и Митрофанов. Хотелось узнать, как закончилось «сражение» на Ангаре с мошкой, что думают делать ученые дальше. Все как будто идет хорошо — руководители Братскгэсстроя прислали письмо, в котором благодарят за уничтожение гнуса в районе Братска и просят Министерство здравоохранения летом снова направить отряд Тимофеевой на Ангару. Лидия Васильевна выступила на большом совещании ученых в Иркутске и на Всесоюзном съезде паразитологов в Ташкенте с докладами о результатах работы на Ангаре, и всюду метод уничтожения гнуса, окончательно проверенный отрядом, признан лучшим.

С Юрием Ивановичем и Виктором ранним утром въезжаем на Толстый мыс. Туман тает от легкого прикосновения солнечных лучей. Виктор, бывалый таежник, предсказывает:

— Сегодня будет жаркий день, без дождя, — и добавляет уже специально для меня: — Когда туман утром садится на реку, обязательно пойдет дождь. А сейчас, видите, он весь ушел вверх.

Лодка ходко бежит по реке. Который день я плыву по Ангаре и не устаю любоваться ею.

Каждый поворот реки сулит неожиданности. За одним открывается широкий плес, где едва заметно пузырится беззвучная вода. Эти небольшие «чайники», каких называют ангарцы, очень коварны: они вскипают и на самых глубоких местах, и над камнями — нужно много походить по реке, чтобы научиться различать их по чуть заметным признакам.

Новая излучина, и на реке появляется белый кружевной воротник — это несется вода на шивере. А дальше берега изрезаны тихими курьями — небольшими заливами, на дне которых виден каждый камушек.

Невозможно оторвать глаз и от утесов, только с первого беглого взгляда похожих друг на друга, а на самом деле разных. Каждый из них словно совершенное произведение сказочного скульптора. Вот стоит по грудь в воде богатырь в шлеме, миллионы лет назад он засмотрелся в чистые воды Ангары, да так и застыл над ней, погруженный в думы. Сосед витязя отбежал на несколько шагов от берега, боясь промочить ноги, и с его стометровой высоты вот-вот прыгнут вниз красавицы березы. А река упирается плечами в скалы, раздвигает их, прокладывая себе путь, и в быстром беге ее чувствуется неимоверная сила.

Юрий Иванович трогает меня за плечо, лодка, сбавив ход, описывает круг. В центре его видна большая воронка и слышится, как чавкает в ней вода.

— Сосунец, — говорит он.

На Ангаре встречаются, хотя и редко, опасные места, где вода устраивает странную пляску, образуя как бы перевернутый смерч. Местные жители на своих илимках далеко обходят «сосунцы» — того и гляди затянет в воронку. Если срубить высоченную сосну, подвести ее к крутелю — через несколько минут она исчезнет в его пасти. Пройдет полчаса, и ее вытолкнет на поверхность метрах в ста ниже «сосунца». Но в каком виде! Без коры, без единого сучка — готовый телеграфный столб.

Чем меньше остается до Толстого мыса, тем больше я волнуюсь. Впереди лежит самый трудный участок пути к Стрелке. От Толстого мыса до Кежмы двести двадцать километров несудоходной Ангары. Перелететь самолетом в Кежму прямо нельзя — нет таких рейсов. Это можно сделать только через Братск и Красноярск.

В Москве, перед выездом на Ангару, я связывался по телефону с Красноярском. В Енисейском управлении бассейновых путей мне сообщили, что самоходная баржа Ангарского технического участка должна подняться из Кежмы к Толстому мысу. Если она пройдет еще не очень изученным путем и если я к тому времени окажусь у Толстого мыса, то меня доставят в Кежму. Если, если, если — разве можно предусмотреть эти «если», сидя в Москве.

Случилось то, чего я боялся: мой график полетел к черту, как только я ушел из Братска. В него не вошли трое суток, проведенных на «Баклане», и день в Сизове. Но я не жалею. Разве узнал бы я так много об Ангаре, если бы не остался у Александра Ивановича Обрядина, разве понял бы значение подвига ученых, не встретившись с Лидией Васильевной Тимофеевой и группой Юрия Ивановича Гадалина?

…Впереди показываются три скалистых острова. Два стоят параллельно друг другу, один — немного позади. Если посмотреть на эту пару, которую называют «лосятами», с воздуха, она напоминает следы двух гигантских ступней. Легенда гласит: до этих пор гнался за убежавшей к Енисею Ангарой посланный ей вслед Байкалом злой Шаман. Наконец старик выбился из сил и остановился. Так и окаменели, превратившись в островки, следы его ног, о которые уже много миллионов лет разбиваются в брызги ангарские волны.