От Падуна до Стрелки

Если мошка останавливала мощные машины, то людям она досаждала: забираясь в уши, глаза, рот, мешала работать, вызывала страшный зуд. Она не давала покоя ни в тайге, ни в поселках. Различные химические вещества отгоняли ее только на короткое время, а через час-два их действие ослабевало, и гнус снова нападал на человека. Многие не выдерживали и уезжали со стройки, в летние месяцы падала работоспособность людей, мошка терзала их, пожалуй, больше, чем жгучие морозы зимой. Не жалела она и скот. В деревнях можно было увидеть комичные сцены — коров одевали в нечто подобное сарафанам или на целый день загоняли по горло в воду.

На помощь позвали ученых. В Братске появился специальный отряд по борьбе с мошкой, который возглавил Самуил Григорьевич Гребельский, заведующий лабораторией кровососущих Восточно-сибирского биологического института.

Известно, какие чудеса умеет творить природа, сколько рационального в ее созданиях. Но иногда она явно «перегибает палку» и наделяет всякую нечисть, мешающую человеку спокойно жить, особой стойкостью в борьбе за существование. Так случилось и с гнусом.

К середине октября, когда уже наступают холода, мошка гибнет, успевая до этого отложить яйца в воду в самых быстрых местах — на порогах и шиверах. Отдельные виды гнуса умудряются нырять вглубь на метр и там откладывать яйца. Ничто не берет их — ни холод, ни быстрое течение. Спокойно перезимовав, они превращаются в личинок, потом в куколок, из которых вылетает новый приплод. Происходит это с такой точностью, что по вылету мошки можно проверять календарь — в Братске она появлялась 20 июня. Через два месяца весенний выводок гибнет, его сменяет летний, который и живет до первых холодов.

Руководители стройки слушали рассказы ученых, вместе с ними удивлялись — ну и бестия эта мошка, и тут же спрашивали, когда же ученые уничтожат ее.

Гребельский утверждал, что вода сама расправится с мошкой. Братское море затопит все пороги и шиверы, и гнус погибнет. Пока же ученый предлагал использовать аэрозоли — ядовитые туманы. Отряду дали специальные машины. Каждый день улицы поселков, строительные площадки окуривались дымами, но страдали от них, пожалуй, больше люди, чем гнус. Правда, часть мошки гибла, однако на смену ей уже через час из тайги вылетали новые полчища.

По просьбе ученых изготовили мощные аэрозольные генераторы — МАГИ. Увы, они оказались вовсе не «магами» и с мошкой не справились. Строители терпеливо ждали, когда же начнется наполнение водохранилища. Это произошло в 1961 году, но мошка не убавлялась. И тут выяснилась ошибка Гребельского. Он не учел, что гнус, вылетая из воды, распространяется вверх по реке. Значит, в Братске свирепствовала не та мошка, что плодилась на Падуне, а та, что появлялась на свет значительно ниже, где-то на Закурдаевской шивере или на Ершовском пороге.

Тогда-то и обратились руководители Братскгэсстроя в Министерство здравоохранения. Так на Ангаре появился отряд кандидата биологических наук Лидии Васильевны Тимофеевой.

Главный инженер стройки Арон Маркович Гиндин очень радушно принял москвичей — Лидию Васильевну и ее заместителя кандидата биологических наук Александра Михеевича Митрофанова, выслушал их просьбы, пообещал самую широкую помощь, а прощаясь, сказал:

— Уничтожите гнуса, памятник вам поставим!

Лидия Васильевна внимательно посмотрела на Гиндина и неожиданно для самой себя озорно ответила:

— Посмотрим.

Вечером Тимофеева, Митрофанов и Гадалин еще раз обсудили план «операции». Сидевший тут же Гребельский нервничал:

— Это же смешно, дорогие товарищи. Ангара река, а не ручеек. И рассчитывать, что такой эксперимент даст пользу…

Лидия Васильевна не спорила. К чему? У них разные точки зрения на одну и ту же проблему. Она была уверена— мошку надо уничтожить только до выплода, до вылета из воды. У Лидии Васильевны был уже опыт: со своим учителем профессором Владимиром Николаевичем Беклемишевым она истребляла гнуса на реке Кане, небольшом притоке Енисея. Приток был промыт эмульсией ДДТ.

Тогда результаты эксперимента превзошли все ожидания. Ни одной живой личинки обнаружить им не удалось.

Теперь Лидия Васильевна готовилась применить этот метод на Ангаре. Она волновалась и была полна сомнений: Кан небольшая река, Ангара больше и полноводнее его во много раз. НаКане все прошло благополучно, но значит ли, что также будет и здесь. Как лучше лить в реку эмульсию — с плотины ли ГЭС, со специальных ли барж, далеко ли распространится ее действие — на десять или на сто километров вниз по реке? Эти и еще десятки других вопросов мучили Тимофееву и Митрофанова. Рядом с ними уже не было мудрого, многознающего профессора Беклемишева, а книги — что могли они сказать, когда в мировой практике не известен эксперимент подобного масштаба.

Была еще одна трудность. В глазах братчан, от рабочих до начальника стройки, сама идея уничтожения мошки оказалась дискредитированной неудачными опытами отряда Гребельского. Попросту говоря, люди потеряли веру в то, что ученые способны разделаться с гнусом. А если и опыты Тимофеевой не дадут результатов?