От парадоксов к теории

В переводе на русский язык это означает, что базис, «как форма и результат деятельности человека, направленной на поддержание его существования» не изменяется при переходе от капитализма к социализму и описывается одной формулой Маркса, которую можно привести к одному уравнению с двумя неизвестными, не имеющему рационального, математического решения. Другими словами, базис, хотя и не имеет рационального решения, но формализован, в то время как идеологические отношения никак не формализованы, не рационализированы и являются «лишь надстройкой над первыми». Более того, базис еще и «складывается помимо воли и сознания человека». Таким образом, явное целеполагание, отданное на откуп обществоведам, никак не формализовано и никак рационально не связано с неявным целеполаганием. Такое «двойное» целеполагание вполне согласуется с законом диалектики – «единство и борьба противоположностей» – что и привело, в свою очередь, по закону «отрицания – отрицания» к отрицанию социализма, продаже его и к переходу к капитализму. Другими словами, марксизм-ленинизм, – это прекрасная критика политической экономии, критика капитализма, но построить общество отвечающее требованиям справедливости, нравственности на одной критике нельзя. Новому обществу нужна не просто новая идеология, но идеология, имеющая своё собственное истинное, рациональное обоснование. В триаде «идея + обоснование + строительство = результат» на любом уровне может быть допущена ошибка. Неправильную, ошибочную идею не может спасти никакое обоснование, как долго и какие бы средства не вкладывались в поиски её обоснования, что и происходит с идеей капитализма. Неправильное обоснование, в свою очередь, может загубить даже правильную идею, так же как и ошибки строительства, что и произошло с социализмом в СССР.

На этом можно было бы оставить тему «кризисного обществоведения» в России, как практически тему отсутствия какого-либо обществоведения. Однако есть моменты, на которых следует остановиться: «В среде обществоведов, которые разрабатывали доктрину реформ, методологическим принципом стала безответственность. Это сказалось самым страшным образом. Цель реформы была открыто провозглашена как слом советской хозяйственной системы и создание необратимости. Сама декларация о необратимости как цели показывает глубинную безответственность – как философский принцип»[12].

«Средством принижения человека стал в России и подрыв культуры мышления. Была проведена большая кампания по разрушению рационального сознания и механизмов его воспроизводства. Целенаправленное воздействие было оказано на все каналы социодинамики культуры: школу и вузы, науку и СМИ, армию и искусство. Невежество стало действенным! … Речь о том, что элита присвоила себе право на ложь. Общество, где утверждается такое право, слепо. Оно не видит реальности, и с каждой ложью в нем слепнут и поводыри[13].

Здесь уже присутствует противоречие: если в первой части «Цель реформы была открыто провозглашена» обществоведами, то во второй части речь идет уже об отказе от явного целеполагания, но уже власти. Получается, что обществоведы, как национальная, интеллектуальная элита, в процессе «слома советской хозяйственной системы и создании необратимости» обогнали власть или действовали под её диктовку.

Вместо комментария, которое сводится только к тому, что «подрыв культуры мышления» не сводится к периоду перестройки, а являлся постоянно действующим фактором в СССР, приведу высказывание русского логика В. И. Лобанова: «Преподавание логики в русской школе имеет достаточно давние традиции. Этот предмет в качестве основного впервые ввёл в гимназиях и Академии великий русский ученый М. В. Ломоносов. С тех пор логику, в обязательном порядке, изучали в гимназиях России и по указанию Сталина в 1946–57 гг. (после смерти Сталина с 1953 г. по 1957 г. – по “инерции”) в школах СССР. Причем в дореволюционной гимназии на логику отводилось вдвое больше времени, чем на математику. А русские математики были, есть и, я надеюсь, будут сильнейшими математиками в мире… Логика дисциплинирует мышление. Еще Гераклит говорил, что учить нужно многомыслию, а не многознанию»[14].