ОТ ПЕЧАЛИ ДО РАДОСТИ

–Да никакая это не драгоценность. Это сплав и даже не золота, а просто хорошая работа уральского мастера, а остальное стекляшки, самоцветы, очень качественные, но не ценные. Мы с Надеждой еще в Ленинграде в музей ее хотели сдать, а после экспертизы отдали ее нам обратно, предложили продать ювелиру, если нужны деньги, но мы оставили ее себе, как память.

– Да ну-у-у! – так и осел Алексей.

Тяжелая обида и злость к самому себе опять проникла в его душу, а спазм перекрыл горло. Он вспомнил, как одержимый бесом, жил многие годы иллюзией, а мечта его оказалась фальшивкой, а жизнь с ее повседневной радостью прошла мимо в нереальном ожидании призрачного счастья. Попрощались с Семеном, а вскоре уехал и Анатолий с семьей.

Марфа с Алексеем и старой матерью остались жить в селе.

Алексей, не смотря на былую стать, пришел из лагеря очень больным человеком, но никогда ни на что не жаловался и не подавал виду, что его что-то беспокоит.Он иногда стонал во сне и просыпался от боли в спине и голове, которая наливалась горячей кровью и железным обручем давила на глаза, но заботу Марфы не принимал, молча терпел свою боль. Алексей стал очень набожным, просил прощения у Господа за все свои прегрешения и мечтал восстановить сельскую церковь и монастырь. И эта мечта его осуществится, только не скоро, через несколько десятилетий. А сейчас Алексей решил навестить Михаила Царева, узнать, может тот поможет отыскать Надежду, жену Семена. Михаил встретил его отчужденно и холодно. От былой дружбы не осталось и следа. Сухо сообщил, что такими сведениями не располагает.

Однако посоветовал обратиться к Егору Спирину, что поможет реабилитировать ее после срока, если тот изменит показания против Надежды.

– Времена сейчас другие, пересмотр дела возможен, и ей и ее детям это на пользу будет, – советовал он, как ни в чем, ни бывало, будто сам и не причастен к этому делу.

Алексей все же направился к Егору. После войны в село стали возвращаться мужики с войны. Встречали их радостно и с почестями. Постепенно Егора сместили со всех его должностей, и он стал рядовым работником. Пережить такое он не мог, стал крепко выпивать. В таком подпитии и застал его Алексей. Войдя в дом, где сидел за столом с бутылью самогона Егор, Алексей вдруг увидел, что из крышки сундука, стоящего у стены, торчит кусок красной бархатной материи. Он сразу узнал эту скатерку, в которую были когда-то завернуты похищенные их Храма ценности. Он спешно подошел к сундуку и открыл его, выдернул материю из кучи барахла и направившись к Егору спросил:

–Это откуда у тебя, как попало к тебе,а остальное где? -налетел он на Егора

–Э-э-э, ты чего это здесь вынюхиваешь, пошел отсюда на… но Алексей тут же все вспомнил и понял что тогда произошло, схватил Егора за грудки и заорал на весь дом:

–Так это ты поджег дом, гад, а на меня все свалил?

Егор вырывался, но не так легко было это сделать, Алексей цепко держал его и требовал признания, пока тот не заговорил.

–Я скажу, ты только пусти меня. Все равно уже ничего не докажешь. Ничего нет, в войну все продал, а на нет и суда нет

–Говори, зачем тестя с тещей спалил, Божий суд – страшнее, хоть облегчи душу перед смертью, ведь убью сейчас, мне уж все равно, еще отсижу, но и ты за свое ответишь. Тяжело, наверно, крест то нести, убивец?

–И впрямь тяжело, прости меня, не ожидал, что так получится – оправдывался Егор- Я сразу увидел, что там лежит, только не хотел при всех доставать. Отдал винтовку, а за этим хотел позже прийти, да не получилось. Открыл я дверь, а тесть твой уж достал все и хотел с собой везти, дурак, думал не найдут, а может по дороге хотел откупиться, не знаю, что у него на уме было. Только драка случилась, а подпол открыт был, ну он туда и свалился, убился видно сразу, а теща, увидев все, совсем замычала, удар видно с ней случился. Испужался я, увидел в бутылях керосин и облил все кругом, ну и поджег. Прости меня, если можешь, грех на мне.

–Бог простит, у него просить прощения будешь, – тяжело вздохнув, сказал Алексей.

–Ты на меня донесешь, али как? Отомстить за все хочешь, – бормотал Егор.

–Ты сам на себя донесешь, ежели захочешь, а я мараться об тебя не буду. Бог тебе судья и ты сам. Бог по милости своей нас судит, а не по справедливости, так что сам решай.

Алексей вышел и в гневе зашагал к себе .Он шел и думал, до чего же низок человек, и как с этим жить.

Он не хотел никому рассказывать о том, что узнал. Он вдруг вспомнил Матушку Игуменью, своих отца и мать, свои греховные мысли и поступки и душа его заныла в очередной раз. Ну чем он отличается от Егора и чем его грех легче, а может тяжелее, что не дает покоя. Через день в селе прогремел выстрел. Это был последний выстрел Егора Спирина. Суд над собой он сотворил сам.

Глава 23. Не было бы счастья, да несчастье помогло.