От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным

Вот я к ним тогда пришла и говорю отцу: «Сын-то ваш не занимается в полную силу». А он: «Ну что же делать? Убить, что ли?» Я говорю: «Надо с ним побеседовать. Давайте им займемся вместе — вы дома, а я в школе. Он может учиться без троек, схватывает все на лету». В общем, договорились. Но повлиять на него особо не смогли.

Володя резко изменился сам уже в шестом классе. Он, видимо, поставил себе эту цель; наверное, понял, что надо в жизни чего-то добиваться. Начал учиться без троек, и это ему легко давалось.

Тогда же его наконец приняли в пионеры. Это было в Саблине. Торжественно. Мы пошли на экскурсию в домик Ленина. Около домика и принимали. И сразу после этого он стал председателем совета отряда.

— Что же, вас даже в пионеры только в шестом классе приняли? Неужели до тех пор все было так плохо?

— Конечно, я же хулиган был, а не пионер.

— Кокетничаете?

— Обижаете. Я на самом деле был шпаной.

ВЕРА ДМИТРИЕВНА ГУРЕВИЧ:

Большинство ребят тогда увлекались танцами. Вечера бывали в школе, у нас был клуб «Кристалл», мы там спектакль поставили… Но Володя во всем этом не любил принимать участие. Папа очень хотел, чтобы он играл на баяне, и заставлял его в начальных классах ходить заниматься. Но сам Володя не хотел. Зато на гитаре тренькал с удовольствием. Высоцкого в основном пели, все песни из «Вертикали», про звезды, про Сережку с Малой Бронной.

А вообще он не очень любил компании. Он предпочитал спорт.

Борьбой стал заниматься, чтобы уметь постоять за себя. Занимался где-то у Финляндского вокзала. Четыре раза в неделю ходил, и добился неплохих успехов.

Любил это свое самбо. И в соревнованиях стал принимать участие — они часто выезжали в другие города.

«Дзюдо — это не спорт»

Спортом я начал заниматься лет в десять-одиннадцать. Как только стало ясно, что одного драчливого характера не хватает, чтобы быть первым во дворе и в школе, я решил пойти в секцию бокса. Но долго там не продержался: мне очень быстро сломали нос. Боль была страшная — невозможно было дотронуться до кончика носа.

Но к врачу я не пошел, хотя вокруг говорили, что надо операцию делать. Я спросил: «Зачем? Так срастется». Действительно, срослось. Но охота заниматься боксом у меня после этого пропала.

И тогда я решил заниматься самбо. Борьба в то время вообще была популярна. Я пришел в секцию недалеко от дома и начал заниматься. Это был простенький зал, принадлежавший спортивному обществу «Труд». Там у меня был очень хороший тренер — Анатолий Семенович Рахлин. Он всю жизнь отдал своему делу, до сих пор тренирует девчонок и мальчишек.

Тренер сыграл в моей жизни, наверное, решающую роль. Если бы спортом не стал заниматься, неизвестно, как бы все дальше сложилось. Это Анатолий Семенович меня на самом деле из двора вытащил. Ведь обстановка там была, надо честно сказать, не очень.

И вот сначала я занимался самбо, а потом уже пошло дзюдо. Тренер принял решение, что теперь будет дзюдо, и вся наша группа тогда сменила вид борьбы.

Дзюдо — это ведь не просто спорт, это философия. Это уважение к старшим, к противнику, там нет слабых. В дзюдо все, начиная от ритуала и заканчивая какими-то мелочами, несет в себе воспитательный момент. Вот вышли на ковер, поклонились друг другу… А могли и по-другому — вместо «поклонились» сразу противнику в лоб дать.

С теми людьми, с которыми я занимался тогда, до сих пор дружу.

— Покуривали?

— Нет. Может быть, пробовал пару раз, но не курил. А когда начал заниматься спортом, я это просто исключил. Тренировались сначала через день, а потом каждый день, и времени уже ни на что не оставалось. Уже начали появляться другие приоритеты, приходилось самоутверждаться в спорте, добиваться чего-то, появились другие цели. Это, конечно, очень сильно подействовало.

— А карате вы не пробовали заниматься? Ведь это был в то время популярный и где-то запрещенный спорт.

— К карате да и ко всем остальным неконтактным видам спорта мы относились как к разминке, как к балету. Спорт только тогда спорт, когда это связано с потом, с кровью, с тяжелой работой.

Даже когда начался активный интерес к карате, школы всякие начали возникать на коммерческой основе, мы рассматривали это как дело, связанное только с зарабатыванием денег.

Мы-то никаких денег за занятия не платили — все были из бедных семей. А карате с самого начала было платным, поэтому каратисты считали себя первым сортом.

Однажды мы пришли на тренировку вместе со старшим тренером «Труда» Леонидом Ионовичем. Смотрим, на ковре каратисты занимаются, хотя уже наше время наступило. Леня подошел к их тренеру и сказал ему об этом. Тот даже не посмотрел в его сторону — мол, иди отсюда. Тогда Леня, не говоря ни слова, перевернул его, придушил слегка, убрал с ковра, потому что тот был уже без сознания, и повернулся к нам: «Заходите, располагайтесь». Вот так мы сначала относились к карате.

— Родители поощряли ваши занятия?

— Они сначала наоборот считали, что я набираюсь какого-то негативного опыта, который будет использован во дворе и неизвестно чем закончится. Поэтому посматривали на меня с подозрением.