ОТ ПЕТРА I ДО КАТАСТРОФЫ 1917

После смерти Екатерины II российским императором в конце 1796 года стал её сын Павел (1754-1801 гг.) — Павел Первый. Совет­скими «специалистами» по истории России был создан образ этого императора как малодушного, никчемного человека, неспособного руководить государством.

И только после внимательного изучения современными историками этого периода — «вдруг» обнаружились многие положительные черты в образе Павла.

Пока Павел осваивался со своим новым статусом, входил «в долж­ность», в его империи происходили трагические события — последствия правления его матери, с которыми он должен был разобраться и спра­виться. Зимой 1797 года, через год после введения черты оседлости, в Белоруссии крестьяне стали массово умирать от голода. При этом никаких природных катаклизмов и напастей не было. Но белорусы уми­рали семьями и деревнями. В чём причина гуманитарной катастрофы этого народа? В многолетнем неурожае? — Нет.

Вот какие причины голода 1797 года приводит в сборнике двух еврейских составителей: Рутмана и Киммеля исследователь истории еврейского и белорусского народов Галина Синило: «. причиной суть евреи на арендах и шинках удерживаемые. которые последнее с кре­стьян высасывают».

Много уделил этому трагическому «загадочному» событию А. Сол­женицын в своей большой выдающейся работе «Двести лет вместе», но многие острые вопросы и ответы он старается тактично обходить или избегать, надеясь, что умный читатель сам завершит анализ и сде­лает правдивые выводы, легко додумает. Но оказывается (!) как раз в этом его обвиняют еврейские критики: «Чем же было вызвано такое упорство евреев, почему, несмотря на представленные льготы, они не спешили заселять этот край. Солженицын не отвечает на этот вопрос и даже не ставит его.», — якобы поймал на ошибке Солженицына радо­стный Я. Рабинович из Израиля в своей книге «Быть евреем в России: Спасибо Солженицыну» (М., 2005 г.). Ловкий Рабинович явно «играет на публику», потому что в этих вопросах прекрасно разобрался знамени­тый поэт и выдающийся государственный деятель Гавриил Романович Державин (1743-1816), который при императоре Павле занимал долж­ности президента Коммерц-коллегии и министра юстиции, и который дал ответы в своём докладе российскому императору под названием «Мнение сенатора Державина об отвращении в Белоруссии недостатка хлебного и обуздания корыстных промыслов евреев, о их преобразова­нии и о проч.» — и Солженицын это хорошо показал. В этой главе поста­раемся ещё более детально разобраться в некоторых важных вопросах, связанных с голодомором в Белоруссии.

Российское правительство ничего не предпринимало (кстати, о бла­годатной имперской политике. по отношению к белорусам), ситуация у белорусов была просто потрясающе безвыходной и отчаянной. Если раньше ответственность за белорусов лежала на поляках, то теперь за судьбу белорусов отвечали русские; если раньше в суверенной Польше помещики имели право суда над евреями, и это был весомый сдерживающий фактор, ибо родной помещик не был даже экономически заинтересован в саморазорении и обеднении, то теперь, при российской власти, это было отменено, и евреи получили максимальную свободу. Была полная зависимость крестьян от евреев.

Вырождение и уничтожение белорусов путём чрезмерной эксплуата­ции, угнетения, через голод стало конкретной реальностью в тот период. Фактически наблюдался геноцид одного народа над другим — Холокост евреев над белорусами при попустительстве русских и поляков. И если в конце XX века евреи выставили требования к России о финансовой компенсации за неравноправие и притеснения в советский период, то уж белорусы евреям могут выставить такие же требования на более веских основаниях.

Дополнительное присутствие русских войск и русских чиновников после последнего раздела Польши крайне усугубило положение на быв­ших польских землях. Русские не убрали структуру иерархической власти в захваченной Польше, и сверху поставили ещё свою. Таким образом, крестьянину пришлось кормить ещё большее количество эксплуататоров.

Теперь евреям, владеющим монопольно торговлей сельхозпродук­цией и арендой земли, пришлось выжимать из крестьян по самому мак­симуму, чтобы сохранить свою прибыль, оплатить аренду владельцам земли — польским помещикам и магнатам, внести налоги в российскую казну и задобрить русских чиновников взятками. А ведь пески Бело­руссии — это не чернозём Украины. Это только в сегодняшний, да в со­ветский период, благодаря современным агротехнологиям, собирают на этих песках 30-50 центнеров зерна с гектара пашни, а тогда это было около 10 центнеров.

И положение оказалось ужасным. Выхода к морю у белорусов не было, торговля не развивалась. Вот как точно описал эту картину великий белорусский поэт Якуб Колас:

Наше поле плохо родит, Нищий тут живёт народ. Весь в грязи он, бедный ходит, Льёт над пашней тяжкий пот. Крест замшелый при дороге, Купа тощих тополей. Так тоскливо, что в остроге, На кладбище веселей. Край родной, родное поле, Ты глядишь, как сирота, Грустен ты, как наша доля, Ты — как наша темнота.