ОТ ПЕТРА I ДО КАТАСТРОФЫ 1917

«.30 сентября (1698 г.) совершилась первая казнь в селе Преоб­раженском: Петр Великий собственноручно отрубил головы пятерым стрельцам, — отметил Костомаров. — 30 сентября было повешено у Покровских ворот 196 человек, 11 октября — было казнено 144 челове­ка, 12 октября — 205, 13 октября — 141». Таким образом Петр Первый совместил две функции — царя и палача. Петр стал палачом и получал от этого нескрываемое удовольствие.

Стрельцам не сразу отрубали головы, предварительно их страшно пытали. Пётр лично разработал инструкцию пыток «Обряд, как обвиняе­мый пытается». Сейчас некоторые люди увлекаются «ужастиками» — смешно по сравнению с тем, что творил Петр, когда накладывал своей рукой резолюцию: Смертию не казнить. Передать докторам для опытов». Петр сам любил быть в роли «учёного доктора» и экспериментировать в пытках людей. Известен случай, когда приехавшие из Шотландии друзья Гордона и Брюса искали Петра и компанию и забрели в пустые пыточные избы, залитые кровью, но услышав душераздирающие крики в отдалённой избе, зашли туда и застали самого Петра за изощрённы­ми пытками. Недовольный пришедшими иностранцами Петр глянул на шокированных шотландцев свирепым взглядом, и те бросились бежать. Им повезло, что рядом с Петром было мало помощников, ибо один офицер их догнал и настоятельно потребовал вернуться, зайти в дом к Ромодановскому, но шотландцы, предчувствуя беду, отказались выполнить приказ и ускакали подальше.

«Когда в пытошные избы пришел Патриарх, просить пощады для стрельцов, Петр буквально выбросил его вон. Несколько священников казнили только за то, что они молились за несчастных», — отметил А. Буровский.

Воспользовавшись «страшным временем» Петр под шумок кровавой вакханалии расправился наконец-то с нелюбимой женой, родившей ему троих сыновей, — постриг в монахини, насильственно разлучил с сыном и заточил 26-летнею царицу Евдокию Федоровну под именем «монахиня Елена» в далёкий Суздальский Покровский монастырь, за­претив ей видеться с сыном Алексеем, а чтобы ей в монастыре не было скучно — постриг и её сестру Марфу.

Петр решил из казней сделать потеху и одновременно измазать кровью убиенных своих приближённых, сделать их солидарными па­лачами. «Каждый боярин, — писал знаменитый историк С.М. Соловь­ёв, — должен был отсечь голову одного стрельца: 27 октября для этой цели привезли сразу 330 стрельцов, которые и были казнены неумелыми руками бояр. Петр смотрел на зрелище, сидя в кресле, и сердился, что некоторые бояре принимались за дело трепетными руками.

17 октября приближенные царя рубили головы стрельцам: князь Ромодановский отсек четыре головы; Голицын, по неумению рубить, увеличил муки доставшегося ему несчастного; любимец Петра, Алек- сашка (Меншиков), хвалился, что обезглавил 20 человек». «Неумелый» Долгорукий с трясущимися руками рубанул стрельца по спине, тот начал в страшных муках корчиться, но тут на помощь подоспел весёлый Меншиков и ловко отрубил несчастному голову.

Всего казнили несколько полков стрельцов — более 2 тысяч. Свя­щенникам из восставших стрелецких полков головы не отрубали, — их вешали кощунственным образом на специальной виселице в виде креста, и вешал их палач, одетый в одежды священника.

При этом я жалею читателей, избегая описания ужасных пыток, в том числе и прогрессивных европейских — колесованием, в которых принимал участие Петр. А про «обычные» писал Костомаров:

«По свидетельству современников, в Преображенском селе еже­дневно курилось до 30 костров для поджарки стрельцов. Сам царь с видимым удовольствием присутствовал при этих истязаниях». «В Пре­ображенском приказе начались ужасающие пытки стрельцов, — писал в своём исследовании С. Платонов. — Перед окнами кельи насильно постриженной Софьи по приказу Петра было повешено несколько стрельцов». На самом деле напротив окна кельи Софьи Пётр демонст­ративно повесил 200 стрельцов. А трупы последних пятерых несчастных болтались перед окнами Софьи почти пять месяцев. Пётр получил от народа адекватное прозвище — «царь-мироед», «царь-антихрист».

Можно добавить, что Петр Первый был царём-деспотом, кровавым тираном, кровавым монстром, земным Сатаной. Сверхжестокость Петра к стрельцам можно было объяснить и детскими впечатлениями по Фрей­ду и Юнгу, засевшим дважды страхом, определённой виновностью самих стрельцов и врожденными тёмными нечеловеческими наклонностями Петра. Его душу невозможно назвать человеческой, его мерзкая цинич­ная дьявольская сущность получала наслаждение от чужой страшной боли, от страшных мук. Часто говорят о неком далеком Аде, и даже им пугают, но выше мы видели, что бесспорно — Ад реально существует на планете Земля, Ад организовывают конкретные люди, и придумать что-то ещё более ужасное и больное чем придумывал «великий» Петр Первый весьма затруднительно. Румынскому князю Владу Дракуле, даже здорово приукрашенному буйной фантазией английского «голу­бого» писателя Брэма Стокера, далеко до «подвигов» Петра Первого.