От плоти и крови

– Так и есть. Но я бы им не стал, если бы им не был и Макс Фэллон. – Саймон осторожно взял у дочери книгу и перевернул ее, чтобы они оба могли видеть фотографию привлекательного темноволосого мужчины с проницательными серыми глазами. – У меня бы никогда не появилось тебя, если бы они с твоей матерью не полюбили друг друга. Если бы он не любил вас обеих так сильно, что отдал собственную жизнь, защищая вас. Это был очень смелый поступок. Так что я обязан Максу всем. И крайне ему благодарен.

– Мама любит тебя.

– Да, верно. Мне очень повезло. Она любит меня, тебя, Колина и Трэвиса.

– И нового ребенка, который только появится.

– Точно.

– И опять это не девочка, – печально вздохнула Фэллон.

– Серьезно?

– Она опять ждет мальчишку. Почему она никак не подарит мне сестренку? Почему у нее получаются только братья?

– Вообще-то, это должно быть моей работой. Думаю, так оно и есть. – Она услышала глубокий смех в груди, к которой прижималась. Затем почувствовала нежное прикосновение к волосам. – Значит, придется тебе остаться моей любимой дочерью. Ты сказала матери, что она ждет мальчика?

– Она не хочет знать. Предпочитает гадать.

– Тогда я тоже не скажу, – пообещал Саймон, гладя длинные черные пряди Фэллон, а потом наклонился и поцеловал ее в макушку.

– Папа?

– М-м?

– Я не понимаю некоторые слова в книге. Они слишком сложные.

– Давай я почитаю первую главу вслух, а затем мы вернемся к делам по хозяйству.

Он пересадил дочь поудобнее, открыл книгу на первой странице и начал читать.

Она не знала, что «Король чародеев» был первым романом Макса Фэллона. Хотя, может, в глубине души и знала. Но навсегда запомнила бесценные мгновения, когда отец читал ей вслух главу за главой каждую ночь перед сном.

* * *

И Фэллон продолжала учиться. Доброте у отца, щедрости у матери. Любви, свету и уважению – у дома, семьи и самой жизни, что была ей дарована.

Она узнавала о тяготах войны и боли утраты от путников, которые нередко забредали на ферму или в соседний поселок. Большинство из них были ранены.

Также Фэллон все больше узнавала о политике, но считала ее скучной, потому что люди говорили слишком много, а делали слишком мало. Да и кому нужна эта политика, если, судя по новостям, правительство – не слишком ясное слово для Фэллон – начало восстанавливаться на третий год после Приговора, только чтобы вновь рассыпаться прежде, чем закончился пятый?

Сейчас, на двенадцатом году после Приговора, столица Соединенных Штатов Америки – название забавляло Фэллон, ведь штаты давно перестали быть соединенными – превратилась в зону боевых действий. Банды Мародеров, группы Темных Уникумов и приверженцы культа Праведных воинов сражались ради власти, ради территории, ради запаха крови. Сражались друг с другом и со всеми, кто стремился управлять и властвовать.

Несмотря на стремление к миру и покою, несмотря на желание лишь строить и выращивать, Фэллон понимала необходимость будущих битв и долг сражаться, чтобы защищать и отстаивать. Много раз она видела, как отец берет оружие и уходит с фермы, чтобы защитить соседа или помочь отстоять поселение. И много раз видела выражение его лица после возвращения, мрачный взгляд ореховых глаз, без слов говорящий, что пролилась кровь, что кого-то настигла смерть.

Она училась драться, защищать себя и других. И братья учились тому же. Пока ферма нежилась в лучах летнего солнца, посевы росли, а фрукты наливались соком, пока леса кишели дичью, вдалеке гремели сражения и велись войны.

И минуты, часы, месяцы и годы беззаботного детства неминуемо подходили к концу.

Она была Избранной.

Иногда, когда братья окончательно доводили Фэллон – и почему только у нее было столько братьев? – мать не понимала простейших вещей, а отец требовал слишком многого, ей даже хотелось, чтобы время ожидания наконец закончилось.

Иногда же неминуемая судьба заставляла девочку кипеть от гнева. Почему у нее нет права выбора? Она мечтала вечно охотиться и рыбачить, скакать на лошади и бегать по лесу с собаками. Или даже с братьями.

Но чаще всего Фэллон грустила от горького осознания: нечто вне ее понимания, вне понимания ее родителей требовало развиваться, чтобы исполнить высшее предназначение. Грустила от мысли, что рано или поздно придется покинуть дом и семью.

Она выросла высокой и сильной, свет в ее душе сиял ослепительно ярко. Но мысль о грядущем тринадцатилетии наполняла девочку ужасом.

Она размышляла об этом – обо всех несправедливостях в ее мире и обо всех несправедливостях в мире вокруг нее, – пока помогала матери с ужином.

– Сегодня вечером разразится сильная буря, я это чувствую, – сказала Лана, собирая светло-карамельные волосы в пучок, как всегда поступала перед приготовлением еды. – Но пока погода стоит такая чудесная, следует накрыть стол во дворе. Живее, слей картофель, который бланшируется на плите.

– Почему готовишь всегда ты? – проворчала Фэллон, выполняя поручение матери.

– Твой отец сегодня занимается грилем, – напомнила та, встряхивая закрытую миску, где мариновались колечки перца из свежего урожая.