От полуночи до часа кошмаров

— Если бы этот чертов идиот доплелся до деревни и позвал бы на помощь, он был бы жив, — проговорила она.

— Если мы пойдем по его кровавому следу, мы можем найти тайный проход, — сказала Мария. Ее первую охватила истерика, но она же первая взяла себя в руки.

— Да, и наверняка придем прямо в руки убийцы, — закончил Эд. Он весь дрожал. — Чудная перспективка.

Я промолчал. Он здесь. У меня в ушах все еще звучали слова Стефана. В моей голове замелькали мысли. Каждый из нас мог быть убийцей Стефана. Каждый, кто покидал кухню в последние тридцать минут, мог спуститься в погреб за кинжалом и всадить его в спину спортсмена. Кухню покидал каждый из нас. Если мыслить логически, каждый из нас имел фактический мотив убить не только Стефана, но и любого из нас, в конце концов, речь шла о куче денег, о деньгах на всю оставшуюся жизнь. А Карл? После того, что Стефан сделал с ним, он имел веские причины лишить его жизни. Все выходили из кухни, все могли это сделать, кроме Эда, который был просто слишком слаб, чтобы…

Я с недоверием пригляделся к нему. А не может быть, что он вовсе не так тяжело ранен, как мы все думаем? И что он в наше отсутствие спускался в подвал, чтобы искать эти сказочные сокровища? Не могло ли быть так, что он там взял кинжал и вонзил его в спину Стефана, встретив его там случайно, так как именно в подвале кончался тот тайный проход, который нашел Стефан, и…

Я насильно пресек ход мыслей. Нам не поможет, если мы все начнем не доверять друг другу и подозревать всех и каждого. И потом «здесь» вовсе не означает «в этой комнате». Возможно, слова Стефана надо было понимать совсем по-другому, а не так, как я их понял.

— Мы больше не должны разделяться, — сказала Юдифь, как будто она прочла мои мысли.

Мария кивнула.

— Нам нужно выйти отсюда, — сказала она. — Мы поищем дорогу. Но все вместе.

Она подняла карманный фонарь с пола и жестом позвала нас с Юдифью следовать за ней.

Юдифь начала открывать один за другим выдвижные кухонные ящики и нашла наконец то, что она искала. Она достала огромный кухонный нож.

— Пойдем по кровавому следу, — решительно сказала она.

Я медленно поднялся, окинул Стефана последним сочувственным взглядом и закрыл ладонью его веки. Потом я кивнул Юдифи.

— Хорошо, — сказал я. — Все равно у нас нет другого выбора.

ЧАС КОШМАРОВ

Убийца среди нас! Эта мысль преследовала меня, снова и снова возвращаясь в мою голову, отравляя и парализуя все мое существо. Мне было тяжело, когда я шел вслед за Юдифью и Марией к двери, понурив голову, не зная, что сказать. В кухне стояла мертвая тишина, как ни жутко осознавать буквальный смысл этих слов. Несколько шагов, которые отделяли нас от выхода, к которому нас привел кровавый след, отметивший путь Стефана, показались мне десятками метров. Я бы с удовольствием побежал — слишком уж неприятно было находиться в одной комнате с покойником (и уже, черт возьми, во второй раз!) — но я не мог этого сделать. Мои ноги вдруг налились свинцовой тяжестью и онемели. Когда я почти догнал обеих женщин, я вдруг услышал тихий, как бы скоблящий звук, который я, несмотря на всю вялость моего восприятия, оценил как звук выдвигающегося ящика в старом, перекошенном кухонном шкафу. Я остановился прямо на середине шага и оглянулся через плечо.

— Я знаю более дюжины мест на человеческом теле, где один укол или один разрез будет достаточным, чтобы убить.

Элен стояла перед наполовину открытым выдвижным ящиком и протягивала нам по очереди провоцирующим жестом отточенный кухонный нож.

Я не сомневался в достоверности ее слов, в конце концов, она была хирургом и была специально обучена делать точные надрезы — уже поэтому она была, возможно, последней, кого я стал бы подозревать в жутком покушении на Стефана. Но, несмотря на это, волоски на моих руках встали дыбом при одном взгляде на стройную, рыжеволосую Элен с блестящим, пожалуй, не менее пятнадцати сантиметров в длину клинком в руках и так и стояли, словно смазанные восковым гелем. Меня прошиб холодный пот, но не такой, как при обычном ознобе, который уже не раз возвращался ко мне в течение ночи. И причиной его было не убийственное оружие, которое держала в своей руке Элен, а выражение ее лица. Ее холодные голубые глаза блестели гораздо страшнее, чем все кухонные режущие принадлежности в мире, вместе взятые. В них мерцало безумие. Кухонные ножи не могут потерять самообладания. А Элен, похоже, была близка к этому.

И, к сожалению, это не было мое личное впечатление, которое сложилось из-за разыгравшихся не в меру нервов. Мария тоже внезапно побелела (если это вообще было возможно) и начала медленно клониться в сторону и упала бы, если бы не прислонилась к косяку двери, а Юдифь, которая стояла всего в одном шаге сзади меня, так сильно вдыхала воздух сквозь стиснутые зубы, что был слышен свист. И только Эд, казалось, оставался совершенно спокойным. Он смотрел на Элен, наклонив голову, слегка высокомерно подняв бровь, но это могло быть оттого, что он видел ее только сбоку и не замечал выражения ее лица.