От «Понедельника…» до «Обитаемого острова»

Подойдя к ларцу, уже почти спокойно достал из кармана свой карандаш, положил его в ларец и, спрятав в карман волшебную палочку, направился к выходу.

Оказавшись на улице, Сатанеев, воровато оглядываясь, вновь извлек волшебную палочку.

— Чего бы еще… Так. Хочу оказаться дома.

И он зажмурился, ожидая полета, переброски через нуль-пространство или чего-то подобного. Однако ничего не произошло. Послышался шум машины, и сонный голос за его спиной произнес:

— Такси заказывали?

Потрясенный Сатанеев быстро юркнул в теплую машину.

— Улица Луговая, дом…

— Знаю, — сурово перебил его водитель, и машина рванулась.

Остановившись перед домом, таксист выключил счетчик.

— Семьдесят восемь копеек, — твердо сказал он.

Сатанеев протянул рубль и полез из машины. Он уже направился к парадному, когда таксист окликнул его, протягивая что-то на ладони.

— Двадцать две копейки сдачи! — тоном, не терпящим возражений, объявил он.

Такси отъехало. Сатанеев в недоумении разглядывал горстку мелочи.

— Что ж это получается? Чудеса за наличный расчет? Интересно, во сколько обойдется мое омоложение с помощью сферы услуг?

Стол Сатанеева еще больше завален книгами. На самом видном месте стоит электронный калькулятор. Сатанеев занят подсчетами.

— Так… Серные бани…

— Теперь кабинет красоты…

— Итого… — Сатанеев склоняется над калькулятором. — М-да, солидно. Но ничего не поделаешь.

Он вскакивает и принимается расхаживать по комнате.

— Нет, Алена Игоревна, многие ваши рецепты безнадежно устарели! Завтра вы в этом убедитесь!

Он подбегает к столу и заглядывает в обязательство.

— Так, этот пункт ясен, этот тоже… М-м-м… Зам по науке… Это, пожалуй, сложнее всего… Шемаханская никогда не согласится… А что, если… — Сатанеев внимательно смотрит на волшебную палочку, лицо его постепенно расплывается в улыбке, — Алена будет замом по науке, только не Шемаханской — к черту Шемаханскую! Она должна быть моим замом! Нет, положительно, сегодня счастливая ночь!

Возбужденно напевая что-то бравурное, Сатанеев выходит в переднюю, быстро одевается и, подмигнув своему отражению в стенном зеркале, говорит весело:

— А теперь — вперед! К хорошему самочувствию, силе, молодости, успеху и танцам до упаду!

Тут настроение его неожиданно портится.

— Однако, все это изрядно стоит, — говорит он, прихватывая на всякий случай тюбик с валидолом, — Ох, не доработано еще многое, не доработано! Стану директором — обязательно поставлю вопрос…

Сатанеев покряхтел.

— Ну, ни пуха ни пера, Аполлон!

Он оглянулся.

— Вот она — жизнь холостяцкая, — некого даже к черту послать! — С этим он взмахнул палочкой и тут же исчез.

Утро. По коридорам НУИНУ решительным шагом идет группа «ансамбля» во главе с Ковровым и Брылем. Они входят в приемную директора.

— У себя? — коротко осведомляется Ковров.

— Да, но… — Секретарша с протестующим жестом поднимается с места.

— Заходи! — распахивая перед Иваном дверь, командует Ковров. «Ансамбль» преграждает путь возмущенной секретарше.

Кира Анатольевна удивленно поднимает глаза. Ковров останавливается поодаль, Брыль жмется у двери. Иван подходит к столу, за которым сидит Шемаханская.

— Верните мне невесту! — срывающимся голосом, но твердо говорит он.

— Что? — изумленно переспрашивает Кира.

— Он просит вернуть невесту, — вступает Ковров.

— Какую невесту? — не понимает Шемаханская.

— Алену Игоревну Санину, — твердо говорит Ковров.

— Да, ее, — два раза кивнув, подтверждает Иван.

Кира Анатольевна несколько мгновений осматривает вошедших. Иван стоит, как скала. Ковров смотрит, угрюмо склонив голову. Брыль у дверей сжимается в комок.

— Оставьте нас вдвоем, — говорит Коврову Шемаханская.

— Но… — начинает было Ковров.

— Идите! — не обращая на него внимания и глядя только на Ивана, говорит Кира и кивает Ивану на кресло. — Садитесь.

Вышедших из кабинета бледных Коврова и Брыля сразу обступили друзья Ивана.

— Что?

— Как там?

— Не знаю, — грустным голосом произносит Ковров. — Готовьтесь к худшему.

— Может, нам войти? — спрашивает Борис.

— Стойте уж! — осаживает его Ковров.

— Вас там очень испугались! — иронически произносит Брыль.

— Какое безобразие! — поджав губы, цедит секретарша.

В кабинете Кира Анатольевна, покинув стол, стоит у окна в своей любимой позе, отвернувшись от собеседника и глядя вдаль. Рядом стоит Иван. Чувствуется, что ему хочется взять и повернуть директрису к себе лицом.

— Я не могу снять с нее заклятье зимнего сердца, — негромко говорит Кира, — Оно наложено справедливо.

— Как вы можете так говорить! — вспыхивает Иван. — Да вы не знаете Алену!

Кира бледно улыбается:

— А вы? Вы уверены, что знаете ее до конца?

— Она чистый, прекрасный человек, и я люблю ее!

— Я верю вам и понимаю вас. Но все останется, как есть.

— Да почему, в конце концов, почему?

— Потому что она все равно выйдет замуж не за вас.

— За этого, как его там, Осатанелова? Да если б только она не была вами заморочена…

— При чем здесь Сатанеев… Это — ее кара.

— Или ваша месть!

— Нет. Она сама выбрала свой путь. Это только результат предательства.

— Кого же она предала?

— В первую очередь вас, как я теперь понимаю.