От «Понедельника…» до «Обитаемого острова»

— Мне надоели эти загадки! — вскричал наконец Иван и, взяв Киру за локоть, осуществил свое намерение — повернул ее лицом к себе.

Кира качнулась, глаза ее изумленно расширились, и она внимательно посмотрела на раскрасневшееся лицо Ивана.

— Я обыкновенный человек! — продолжал он. — Мне не понятны ваши сложности и намеки. Расколдуйте ее, пусть она только меня вспомнит — я сам с ней все решу!

— Пустите, вы делаете мне больно! — Кира вырвалась из рук Ивана. — Поймите, что вспомнит она не только вас! Хотите вы этого?

— Хочу!

— Но я не хочу!

— Все равно я вас заставлю! — выкрикнул Иван, бросаясь к двери.

— Постойте! — сказала Кира.

— Подождите же вы, неистовый Иван!

Она крепко схватила его за руку и повернула к себе лицом так же, как он за минуту до этого.

— Я хотела вам сказать, что… понимаю вас. Послушайте меня. Уезжайте! Здесь ничего уже не поправишь. Поверьте, будет только хуже, если вы добьетесь своего.

— Кому хуже? — спросил Иван, останавливаясь.

— Вам и… мне.

Он вышел из кабинета.

В приемной к Ивану бросились толпой друзья. Ковров схватил его за плечи, легонько встряхнул и заглянул в глаза. Иван ответил отсутствующим взглядом.

— Ты меня помнишь? — с тревогой спросил Ковров.

— Помню… — кивнул Иван.

— А он кто? — ткнув пальцем в сторону, продолжал Ковров.

— Фома… Брыль.

Ковров со вздохом облегчения отпустил Ивана.

— Все в порядке. Обошлось. Все набросились с вопросами.

— Ну, что?

— Как она?

— В гневе была?

— Сердилась, кричала?

Иван вдруг улыбнулся.

— По-моему, она испугалась.

— Это ты брось, — улыбаясь, покачал головой Ковров.

Секретарша жадно прислушивалась к их репликам. Дверь отворилась, и в приемную заглянула Алена. Разом все примолкли. Окинув взглядом пеструю компанию, Алена танцующей походкой направилась к кабинету директора.

— Кира Анатольевна занята, — сухо сказала секретарша.

— Но меня вызывали, — возразила Алена, берясь за ручку двери.

— Это Аполлон Митрофанович просил вас зайти.

Алена остановилась в недоумении.

— Аполлон… Митрофанович? Странно. Обычно он сам…

— Не знаю, передаю, приказано, — независимо произнесла секретарша.

— Гм… Приказано, — нахмурилась Алена. Впрочем, если он передумал…

Она резко обернулась к Ивану и сразу расцвела улыбкой.

— Здравствуйте! Я вас сразу и не узнала! Как вы себя чувствуете?

Иван вздрогнул.

— Здравствуй… те!.. Спасибо… хорошо. Очень хорошо!

— Я, конечно, погорячилась, но и вы, знаете ли! — Алена укоризненно покачала головой. — Что, в Москве теперь модны поздние визиты?

— Нет… — запинаясь, пролепетал Иван. — Я, знаете… гулял и… размечтался.

— Да, город наш располагает к прогулкам и мечтам, — снисходительно кивнула Алена. — Кстати, близится новогодняя ночь, а в это время, как известно, сбывается даже самое несбыточное. Так что желаю вам…

— Вы мне… желаете? — недоуменно переспросил Иван.

— А почему бы нет? — очаровательно улыбнувшись, Алена исчезла за дверью.

Все переглянулись. Толкаясь, награждая Ивана восторженными тумаками, вывалились из приемной. В коридоре еще затухал стук Алениных каблучков.

— Кажется, лед тронулся! — в восторге прошептал Брыль.

— Определенно! — кивнул Борис.

Обмен впечатлениями продолжался.

— Ты видел, как она смотрела?

— А улыбалась!

— И разговаривала…

— Может, Кира? Решилась все-таки…

— Нет, сама оттаивает.

— Слушай, все проще! — сказал Ковров. — По-моему, ты ей заново начинаешь нравиться.

— Ну да! По второму разу, — поддержал Брыль.

Алена вошла в кабинет Сатанеева и остановилась в дверях.

— Вы меня вызывали? — официально осведомилась она.

— Что вы! — прячась за дверцей шкафа, простонал Сатанеев. — Кто посмел так исказить форму моей нижайшей просьбы! Я только хотел продемонстрировать…

— Что именно?

— Вот! Результаты, так сказать, усердия…

И с этим он выступил из укрытия.

Алена обомлела. Перед ней стоял худощавый, затянутый в невообразимо модный костюм мужчина. Голова его была украшена иссиня-черной шевелюрой, волосы свисали до плеч, под носом угрожающе торчали стреловидные усы, на подбородке располагалась козлиная эспаньолка. Сатанеев вполне соответствовал облику рокового соблазнителя, каким его представляли в каратыгинских[21] водевилях.

— Это… вы? — отступая на шаг, спросила Алена.

— Конечно, я! — раскрыл ей навстречу объятия преображенный Сатанеев.

Алена взвизгнула и отскочила.

— Что с вами, мое сокровище? — недоумевал Сатанеев, стоя с распростертыми руками. — Все сделано по вашим советам… По рецептам, так сказать… этого самого…

С потолка неожиданно послышался голос Киры, усиленный динамиками внутренней трансляции:

— Внимание! От имени руководства института поздравляю всех сотрудников с наступающим Новым годом! Всем прекратить работу и опечатать служебные помещения. До встречи в актовом зале на новогоднем балу!

Алена, гневно глядя на растерянного Сатанеева, топнула ножкой:

— Немедленно отправляйтесь!

— Куда? — не понял Сатанеев.

— В парикмахерскую, старый козел!

Ко входу в НУИНУ подходит Киврин. За плечами его — большой и, видимо, тяжелый рюкзак. Киврин облегченно вздыхает, направляется к двери. В дверях его задерживает Камноедов.