От рассвета до полудня [повести и рассказы]

— А я с вами не согласна, — с благосклонной улыбкой обратилась Людочка к дамочке. — Взять, например, моего мужа. Он готов помочь мне, но я не хочу, чтобы он стирал чулки, детские штанишки, варил лапшу. У мужчин свои святые обязанности, своя ответственность перед семьей, так что… — И она все с той же доброй, милой извиняющей улыбкой пожала плечиками. — А магазин я ему тоже не могу доверить. Хватит того, что однажды он купил огромную тухлую курицу (как только продавщице не стыдно было обманывать несведущего человека), а в другой раз… — Но она не успела договорить, что в другой раз приобрел ее супруг, так как подошла очередь производить закупки товаров, и, взяв того-сего и диетических яиц, Людочка поспешила домой.

Был уже восьмой час вечера, на улице вновь стояла кромешная темень, как в полночь, будто никогда не видели дневного света, ми сегодня, ни вчера, и завтра его тоже не увидишь, словно дело происходит не в Москве, а где-нибудь за Полярным кругом.

Шла третья декада ноября. Какое все-таки тревожное, беспокойное, смятенное чувство всякий раз охватывает тебя от одной лишь мысли, что будто и не было вовсе дня, что, как ты вышел, горемыка, из дома затемно, так и вернулся с работы все в том же мраке и не заметил, как прошел еще один день твоей жизни. То ли дело весною или летом. Как длинны, светлы, красочны, многозвучны и многогранны те благословенные времена! Ах, как любит Людочка, когда и солнечно, и ярко, и просторно, и душисто, и весело вокруг нее. И ей тогда кажется, что все люди без исключения вместе с нею и счастливы, и здоровы, и жизнерадостны.

А что теперь? Сумрак и слякоть, дождь не дождь, снег не снег. Под ногами грязно, фонари тусклы, люди озабоченно суетливы, и все бегут, торопятся…

Семья была уже в сборе. Не только Поленька с Коленькой, но даже сам глава успел вернуться со своего лжепрофсоюзного собрания, до хрипоты наоравшись там. Сидели возле телевизора и терпеливо, привычно, безропотно ждали Людиного появления.

И вот она прибежала. Наконец-то!

— Сейчас, сейчас, мои милые ребятишки, сейчас я вас всех накормлю, — бодро говорила она, лишь успев впорхнуть в коридорчик своей квартирки и скинуть с плеч, отряхнуть от дождевых капель пальто.

— Заждались? Проголодались? Сейчас я все мигом устрою, — суетясь на кухне, говорила она сегодня, как, впрочем, говорила это каждый день.

И в самом деле, не прошло даже получаса, а семья уже сидела вокруг кухонного стола и дружно, шумно ужинала.

— Что было на собрании? — лукаво спрашивала Людочка у Васи.

— Да так, чепуха, — неопределенно и неловко молвил тот, делая вид, что очень занят едою, — очередная говорильня, только и всего.

— Ну, а тебя сегодня спрашивали? — обращалась Людочка к Поленьке.

— Да, мама, по алгебре и истории, — скромно и с достоинством отвечала девочка. — Четверка и пятерка.

— Очень хорошо. Молодец. Ну, а ты, мой мальчик, как день провел?

— Хорошо, — отвечал Коленька.

У него все и всегда было хорошо. Даже когда укладывали спать. Он не роптал, не канючил, не выстанывал "еще полчасика", подобно сестре, а лишь сопел от усердия, раздеваясь, да лез в постель.

Уложив детей, не теряя времени даром, Людочка принялась за стирку, и, когда повесила в ванной комнате последнюю детскую рубашонку, наступила полночь, и усталость сковывала ей руки и туманила глаза.

Вася уже спал. Недочитанная газета лежала возле него на постели, а на тумбочке, рядом с будильником и непогашенной настольной лампой, лежал листок из отрывного календаря за воскресенье 22 ноября 1970 года. Людочка вспомнила, что утром она не успела дочитать те добрые советы косметологов, что давались на обратной стороне листка, и, улегшись рядом с Васей, принялась за чтение. Первый совет она уже знала. Второе предложение объясняло, что "сухая кожа лица станет гладкой и эластичной ("Это как раз то, что мне надо, — подумала Людочка), если применять маску из дрожжей. ¹/₄ палочки дрожжей смешайте с оливковым маслом до густоты сметаны и нанесите на лицо на 15–20 минут, затем смойте чуть теплой водой, на мокрое лицо нанесите любой питательный крем и промокните бумажной салфеткой". Читать третий совет уже не было сил. Глаза ее слипались. Она облегченно вздохнула, положила календарный листок на тумбочку, погасила лампу и уронила голову на подушку, мгновенно радостно и крепко заснув.

После бала

Милая, дорогая моя подружка Галя! Как я прекрасно понимаю тебя и твои чувства, когда тебе пришлось так печально, горько и одиноко встречать такой великий всесоюзный международный день Восьмого марта с мужем вдалеке. Он там в своем доме отдыха, наверное, кренделя ногами выделывал, ухаживая в это время за нами, женщинами, царицами дня, а ты была вынуждена заставлять себя не находить себе места без него, находясь в одинокой, пустой и холодной без дыхания друга квартире.