От рассвета до полудня [повести и рассказы]

Федька благожелательно посмотрел на Вику, но не сказал ни слова, поскольку еще не знал, как вести себя с ней, что у нее значится за спиной.

А за Викиной спиной ничего не обозначалось. Она как раз спешно искала тех, кто бы встал-определился за ее спиною и рядом с ней.

Вот так среди ее активистов очутился бывший полицай Сковорода.

Поскольку своего кабинета у Вики пока не было, то она пригласила Федю на собеседование в городской парк.

— Так у меня жизнь сложилась, — рассказывал Федька, — кувырком, вроде бы как пятками наперед. На войну я не смог попасть, хотя в первый же день стремился всей душой биться с фашистской нечистью. В военкомате мне отказали из-за бельма. Фрицы хату спалили, они палили все подряд, всю улицу, комсомольский билет сгорел, и случилось еще кое-что похуже. Но я так думаю, что, может, дубликат дадут, когда все в моей жизни прояснится. А может, как зарекомендую себя хорошенько, примут и заново.

— Конечно, примут! — воскликнула Вика. — Но, быть может, лучше восстановить стаж, написать запрос?

Федька с горечью ответил:

— А кто поверит? Где у меня доказательства? Может статься, те райкомовекие дела все дочиста попалили еще до прихода Гитлера.

— Да, это возможно, — сказала Вика.

— Но главное, я ж ведь сам, без никаких свидетелей, ховал в подполье свои билет. Мне ж могут сказать, что я его спалил саморучно, выбросил по трусости, по предательству.

— Да что ты, Федя! Как можно даже подумать такое, обвинить действительно преданного человека в подлости, трусости, измене!

В это время по аллее не спеша, вразвалочку шли два военных водолаза и, увидев Вику, с радостными улыбками направились к ней.

— О какой измене идет у вас речь? Кто кому изменил? — воскликнул один из них. — Здравствуйте, Виктория Александровна! Мы с другом Сережей очень соскучились по вас. Где вы пропали, Виктория Александровна?

Говоря все это, Жуков посмотрел на Федьку с таким выражением, что Сковорода сразу оценил ситуацию и понял: ему лучше всего скоренько убраться отсюда. Он поднялся и с вежливой улыбкой сказал:

— Так я пойду, товарищ секретарь. А как буду вам нужен, вы меня покличьте.

— Сиди, сиди, — сказала Вика. — Что ты вскочил. — И, обратясь к водолазам, продолжала: — Здравствуйте, ребята! Я очень рада видеть вас. Знакомьтесь, это Федя Сковорода, один из лучших строителей мехзавода.

— Да нет, я пойду, — сказал Федька, нетерпеливо переступив с ноги на ногу.

Водолазы хранили деликатное молчание.

Федька удалился.

— Вот это лучше, — сказал Жуков, садясь на его место.

— Почему вы так недружелюбны к нему, ребята? — огорченно спросила Вика.

— Рожа у него какая-то напуганная, — ответил Жуков.

— Вы очень странно судите о людях.

— Но ведь мы ему, кажется, ничего и не сделали, — возразил Ненашев, тоже садясь на скамейку.

— Выражение лица ничего еще не говорит о душевных человеческих качествах! — воскликнула Вика.

— О! — изумленно сказал Ненашев. — Вы уже знакомы с его душевными качествами? Откуда так быстро?

— Чтоб человека узнать, надо с ним пуд соли съесть, или в разведку сходить хоть разок, или вот как мы с Сережей… — сказал Жуков.

— Он мне все сейчас рассказал о себе.

— Так уж и все? — спросил Ненашев.

— Все. — И она объяснила, какое несчастье случилось с Фединым комсомольским билетом.

— И вы поверили на слово?

— Как же можно не верить в человеческую искренность? — удивилась Вика. — Как же можно жить на земле, не веря людям?

— Сейчас война, Виктория Александровна.

— Вы ожесточились на войне, ребята. Это очень плохо — стать жестоким человеком. Парень, которому вы не протянули руки, храбрый и мужественный человек.

— А вы откуда знаете о его мужестве? Рядом были? — спросил Жуков.

— Нет, это невероятно, — сказала Вика. — Вы, наверное, разыгрываете меня, ребята. Это же страшно — не верить человеку. Неужели можно всех подозревать во лжи?

— Не всех, — ответил Ненашев, — но мы должны иметь в виду и такой вариант.

— Значит, я с таким же недоверием должна отнестись и к вам?

— Можно и к нам. Только наши комсомольские билеты при нас, — сказал Жуков. — При нас они, Сережа?

Ненашев утвердительно кивнул.

— Нет, — убежденно сказала Вика. — Почему бы я вдруг стала не верить вам? Думать, что вы люди фальшивые, недобрые…

— Давайте, Виктория Александровна, поговорим о чем-нибудь более приятном, — предложил Жуков.

— Давайте, — согласилась Вика. — Но я остаюсь при своем мнении: я хочу доверять человеку так же, как и другие люди должны доверять мне.

— Слепое доверие к добру не приводит… — сказал Жуков.

— Но давайте о другом. Например, о том, что мы хотели вас встретить.

— Зачем?

— Да так. Узнать, где вы теперь, на какой находитесь руководящей должности. Разве этого мало?

— О, я, ребята, назначена секретарем заводской комсомольской организации.

— Ого! — восхитился Жуков.

— Поздравляем, — сказал Ненашев. — И большая у вас организация?

Вика несколько замялась.

— Дело в том, — сказала она, смущенно потупясь, — что организации пока нет. Мне еще предстоит создать ее.

— Час от часу не легче! — вскричал Жуков.

— И я даже не знаю, с чего начинать, — призналась Вика. — Голова кругом идет.