От разорения к достатку

1) В Собрании Узаконений и Распоряжений Правительства от 11 февраля 1892 года № 14/164, объявлено распоряжение, что добыча золота и разведочные работы по отысканию оного внутри селений воспрещается, а виновные в этом подвергаются аресту до трех месяцев.

2) В Собрании Узаконений и Распоряжений Правительства от 31 декабря 1893 года № 197/1476, объявлены закрытыми для частной золотопромышленности местности по левому берегу реки Унды в Нерчинском округе.

3) В Собрании Узаконений и Распоряжений Правительства от 12 января 1896 года № 62/27, объявлены закрытыми для золотопромышленности местности ведомства Кабинета ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА в юго-западной части Нерчинского округа, ограниченные с юга Китайской границей, с юго-запада, запада и севера Верхнеудинским округом Забайкальской области, с северо-востока водоразделом верховья реки Ингоды и притоков реки Онона, и с востока системой долин рек Ангуца и Ангуцана с их притоками.

4) С февраля 1896 года по конец 1898 года постановлением Комитета Сибирской железной дороги закрыты для частной золотопромышленности побережья Камчатки от Охотского моря до водораздела Камчатского хребта, а также и Шантарские острова и т. д.

Очерченное выше искусственное сокращение добычи золота в России, конечно, прямо на руку верхней ложе франсмасонов — международным торговцам деньгами, так как оно поднимает цены на него.

«Лица, завладевшие капиталом, — говорит князь П. Кропоткин, в „Довольстве для всех“, — постоянно сокращают производство, мешают производить. Не будем говорить о тех бочках с устрицами, что были брошены в море, чтобы устрица не сделалась пищей простого народа и не престала быть лакомством достаточных людей; не будем говорить о многих тысячах предметов роскоши, — материи, пищи и проч., — с которыми поступают так же, как с устрицами. Напомним только, как ограничивают производство необходимых для всех вещей. Полчища углекопов были бы очень рады добывать ежедневно каменный уголь и отправлять его тем, которые дрожат от холода. Но очень часто доброй трети этих полчищ, двум третям даже, не позволяют работать более трех дней в неделю, и это — чтобы поддержать высокие цены. Тысячи ткачей не могут ткать в то время, как их жены и дети одеты в лохмотья и три четверти европейцев не имеют одежды, достойного этого названия. Сотни домашних печей, тысячи мануфактур постоянно бывают в бездействии, другие работают только половину времени; а в каждой цивилизованной нации всегда имеется население миллиона в два, которое очень хотело бы работать, но которым работы нет»[83].

Приведенное нами описание современного состояния русской золотопромышленности показывает, что она легко может быть вырвана из той летаргии, в которую она ввержена искусственно, и дать в год не 40–46 миллионов рублей золота, а в десять раз больше[84].

Это единственный совершенно скорый и верный путь, чтобы вполне высвободиться из когтей международного капитализма и навеки перестать быть его данниками, тем более что благоприятное для нас заключение торгового баланса может со временем резко измениться не в нашу пользу, когда с окончанием Багдадской железной дороги и устройством искусственного орошения Месопотамии Германия будет собирать по две жатвы в год в долинах Тигра и Ефрата и сведет этим почти на нет вывоз русского хлеба в Европу.

Поэтому необходимо признать огромное значение золотопромышленности в русской экономической жизни и поставить добычу золота, как государственную работу первостепенной важности.

При этом надо, разумеется, установить не принудительные цены на шлиховое золото, как теперь, а такие, чтобы они во всяком случае были выгодны для промышленников.