От репрессий к свету. Том 3

«…Сталина ненавидят за то, что он был кровавый палач, упырь, убийца. Ещё его ненавидят за геноцид собственного и других народов и за «железный занавес». Ещё за лживую пропаганду и презрение к законам.»

27 февраля 2011 года в программе «Познер» бывший президент СССР Михаил Горбачёв признал Ленина великим, но наделавшим ошибки. Но от оценки Сталина он уклонился. Однако подчеркнул, что власть должна быть твёрдой, как бы ссылаясь на «твёрдость» Сталина.

Вот и видим, что если Сталину следует подражать в твёрдости, то, чтобы не окрестили сталинистом, надо официально осудить Сталина за его массовые репрессии.

12 марта 2011 года в интервью телевидению пианист Петров, говоря об образовании в России, по ходу разговора вставил: «Убийца Сталин, самый большой преступник в мире.» И ведь такие слова звучат повсеместно! А правовой оценки так и нет! Поддерживает ли это правосудие? Или это всё-таки просто распространённое мнение? Так оно и остаётся пока до конца не доведённым. А значит, остаётся презумпция невиновности. И все, кто произносят эту очевидную истину, получается, оказываются нарушителями установленного порядка: виновность определяется только судом. Вот и остаётся вина за репрессии за народом, за страной, за её правовыми органами… А что же высказывания президента и премьера? Пустой звук? Повидимому они должны послужить толчком именно к такому окончательному рассмотрению и приговору. [Ну, и всё-таки, хотя и нет прямого приговора, его роль пока выполняют приговоры Басманного и Страссбургского судов. – Авт.]

В Японии, в марте 2011 года, – величайшая трагедия, землетрясение и цунами, взрывы атомных реакторов. погибли десятки тысяч человек. Но ведь не сотни тысяч, не миллионы! А здесь – миллионы, и не от явного бедствия, а по велению своего же вождя! Просто там это видно, а здесь всё завуалировано, прикрыто. Но ведь всё это, когда неоспоримо доказано, является отягчающими вину обстоятельствами! И если не один человек – лично, то толчёк, инициатива, исходили именно от него одного! [Яснее ясного, что не будь его, не было бы после Ленина этих репрессий!]

Итак, видим, что всё сходится к одному: оставить Сталина без официального обвинения нельзя! Это необходимо для благополучия России.

В откровениях по ТВ 2 февраля 2011 года, отмечая своё 80-летие и оглядываясь на годы нахождения у власти, Горбачёв сказал: «Я всё делал, чтобы не проливалась кровь». [Повторяю. Многие и могут на примерах Горбачёва, Хрущёва, Януковича, не удержавших власть при жизни рассуждать, что без этих его репрессий Сталина бы не стало, а значит – не было бы и тех его успехов! – Авт.]

Из событий сегодняшнего дня видим, что, стремясь удержать власть в Ливии, Муаммар Кадаффи приказал уничтожать своих оппозиционеров и силой сохранить власть. Все страны и международный суд объявили своё осуждение, а Америка направила в Ливию свой флот. Не успокоились, пока не умертвили Кадаффи.

Отсюда прямой вывод для нас, хотя это и без того очевидно, что нельзя считать великим правителя, если он удерживал власть, уничтожая массы людей, массовыми репрессиями. И уж – тем более, что сразу после его смерти начались также массовые реабилитации, а в стране всё, созданное им, развалилось, т. е. очевидно, удерживалось силой.

Режим, который внедрён, но потом разваливается, так как не нашёл поддержки ни у своего народа, ни в других странах, обречён, выглядит заблуждением, а его организатор, и тем более – массовый убийца, безусловно достоин самого большого правового, и всеобщего, осуждения.

Уже сделан такой вывод, что о Сталине будут ещё писать и писать. Но если его роль не определят окончательно, ко всему, что написано о нём, будет иное отношение, чем – после такого, окончательного, заключения. Например, что бы положительное ни писали о Гитлере, читая, всё это будут рассматривать с учётом его оценки как «главного военного преступника». Если о нём напишут явно положительное, читающий подумает: «Мы-то знаем, что такое не могло быть. Если он так себя вёл, то наверняка прикрывал этим свои преступления.» Так, мы читали о Гитлере и его окружении, что их жёны обращались к ним в защиту некоторых лиц. Во-первых, мы понимаем, что такие обращения объяснялись заблуждением жён, во-вторых, мы понимаем, что эти просьбы оставались без удовлетворения. [Как без удовлетворения осталось обращение автора повести в 1-м томе к Берии. – Авт.]