От репрессий к свету. Том 3

Каждый убийца находит своим преступлениям оправдания. Он убеждён, что иначе поступить не мог. Были они, очевидно, и у Сталина. Но от этого они, как и у других убийц, не перестали быть преступлениями. Чтобы такое сотворить, надо было быть именно Сталиным. Никто другой, без такого отношения к людям, к своим соотечественникам, соратникам, подчинённым, даже близким и родным людям, на его месте такое не сотворил бы. Он – уникум! Величайший преступник всех времён. Это приходится однозначно признать, без всяких альтернатив. Никто ни до, ни после него такого, и сколько-нибудь близкого, не сотворил и, можно быть уверенным, не сотворит. При этом надо добавить, что важна не только сама личность, но и та обстановка, тоже невероятная, уникальная, которая и позволила этому уникуму такое сотворить. Говорят, важно умение, но важно и везение. Примеры из далёкого прошлого, если сравнивать вдумчиво, не идут ни в какое сравнение. Его непосредственные предшественники и последователи доказывают то же совершенно неопровержимо, ибо даже при критических моментах в истории страны всё делалось, и Хрущёвым, и Горбачёвым, и другими, – чтобы не проливалась кровь соотечественников. Можно, оглядываясь на прошлое, с уверенностью сказать, что будь на его месте Хрущёв или Горбачёв, всё пошло бы совсем по-другому. Надо полагать, возразить этому никто не сможет.

[Конечно, кто-то может сказать, что вот Хрущёв и Горбачёв при жизни и потеряли власть, а Сталин бы не потерял, а уничтожил бы своих оппонентов. Вот и говорим, что он пошёл бы на кровавое преступление. А ведь незаменимых нет!] [Ведь тем и отличается демократия, что лидер переизбирается. А удержание власти репрессиями – нечто иное.]

А именно это и требовалось доказать, – хотя, казалось бы, и без того – очевиднее очевидного, – всем содержанием приведённого здесь. [Иными словами, сталинисты предлагают нам войти в положение Сталина, который, считая себя исключительным, и удержал власть репрессиями.]

Надо трезво мыслить и оценивать. Ну, как можно даже пытаться сравнивать Ивана Грозного и Петра Великого, признанных «самодержцами», «наместниками Бога на земле», поставленных над «холопами», и вождя социалистической страны, свергшей это самое самодержавие, страны, в которой по законам самой этой революции все равны, все, без всякого исключения, – «товарищи», близкие люди – «братья», все свободны, и весь народ – на пути к коммунизму! Ну, как это может быть совместимо с уничтожением одним «товарищем» других, да ещё – массово, и по ложным, выдуманным им, невероятным, обвинениям, порочащим честь и достоинство преданных своему народу соотечественников! Это же – величайшее, невиданное, непостижимое, преступление! Судить по другому могут либо заблуждающиеся, к которым относятся ныне нищенствующие, которые считают, что их деды при Сталине жили хорошо, а фактам кровавых преступлений Сталина попросту не верят, либо чем-то заинтересованные искажать истину, например, те, у кого предки были исполнителями репрессий, массовых кровавых дел Сталина. [Или его прямой родственник – внук. ] [И чтобы на пути к ещё большему равноправию его творцы массово лишались самого дорогого – жизни!]

Что касается мотивов убийств со стороны Сталина, то здесь могли быть как его самозащита, так и наслаждение самими фактами убийств. А могло быть и то, и другое. Могла быть и месть людям, человечеству, за собственную неполноценность, ущербность, при внутреннем неудержимом стремлении быть выше всех, чего бы это ни стоило, пусть даже – массы более достойных людей! [Недаром существует мнение, что он был параноиком. ] [Природа обделила. Вот и компенсировал, и ликовал!]

И как уже сказано выше, реабилитация репрессированных Сталиным масс «за отсутствием состава преступления», прямым образом влечёт за собой осуждение и наказание того, кто и репрессировал и массово уничтожил, своих соотечественников, что явилось неоспоримым доказательством состава вопиющего преступления против человечества. И оставить такое дело незавершенным, должным образом не осуждённым, и прежде всего – его главного виновника, антигуманно, бесчеловечно и противозаконно.

Пора прекратить прикрывать голосованием однозначное грандиозное преступление, факты, определяемые законом как тягчайшие преступления. Оставим голосование для выборов. И вообще, голосование возможно после того, когда голосующие осведомлены официальными лицами, должным образом, по всей сути предмета голосования. Только тогда голосование справедливо.