От репрессий к свету. Том 3

А что говорить при этом о массовых репрессиях при сталинизме?! Не следует ли и их теперь расценивать теми же мерками? Полагаю, в этой книге – исчерпывающий ответ.

[Ещё очень характерный пример:

Неимоверно раздули дело с отравлением в Англии Скрипалей, бездоказательно утверждая, что виновата в этом Россия. Это – тоже пример для сопоставления с репрессиями.]

Из речи учёного В. П. Эфроимсона, пострадавшего от репрессий:

«До тех пор, пока за собачью смерть Вавилова [советский академик. – Авт. ], за собачью смерть миллионов узников, за собачью смерть миллионов умерших от голода крестьян, сотен тысяч военнопленных, пока за эти смерти не упал ни один волос с головы ни одного из палачей – никто из нас не застрахован от повторения пройденного…»

Это можно лишь в очередной раз уточнить: Тем, что были наказаны некоторые исполнители, был отведён лишь сраведливый удар по главному всего виновнику.

Зная прошлое нашей страны, его последствия мы чувствуем буквально во всём. Один из последних тому примеров – статья в интернете «Почему в России самая большая смертность?» И в статье практически – только статистика, а ответа нет. Но ответ очевиден: Россия прошла через такие жернова, пик которых – сталинизм, от которых, чтобы ей восстановиться, стать благополучной, – надо не одному поколению совершенствоваться. Но для этого надо всему населению чётко, однозначно и окончательно разобраться с прошлым страны.

Масштаб сталинизма был и будет непревзойдённым. Это тоже подтверждается буквально на каждом шагу. Так, например, в журнале «Теленеделя» от 10–16 октября 2011 года известный адвокат и телеведущий Андрей Макаров, обсуждая масштабность поднимаемых на телевидении тем, говорит буквально следующее:

«Конечно, если бы мы говорили о сталинских репрессиях, то да – там миллионы жертв, масштаб виден.»

Таким образом, видим, что масштабы преступлений сталинизма общеизвестны и как бы не требуют доказательств. И никому не может прийти в голову это опровергать. [Даже сталинисты не отвергают это, а только по-разному истолковывают. – Авт. ] И в то же время юридически, без приговора, на основе презумпции невиновности, на любое такое заявление возможно опровержение, что и было со стороны внука Сталина. Вот поэтому попрежнему вопрос о виновности в части массовых репрессий всё-таки остаётся незавершённым.

Если человек был ранен, его лечат, потерял ногу или руку, делают протез и т. д. А тут вся страна была изранена. Людей лечили. Дома, дворцы реставрировали. А прошлое, история, душевная рана, остались зияющими. Фактически нет воспоминаний, рассказа современников о прошлом, без слов о репрессиях, лагерях, расстрелах, ссылках. И тем не менее до сих пор так и нет окончательной правовой оценки, приговора, осуждения хотя бы главного виновника, чтобы снять вину с той части народа, с народа в целом, который и есть – жертва репрессий. Повторяю, что движение вперёд затруднется, если нет абсолютной ясности, что осталось позади, и нет к прошлому соответствующего отношения. Запад боится России из-за неокончательного ею осуждения преступлений прошлого…

Всё время подчёркивается, насколько глубока рана и как она постоянно напоминает о себе, и как она требует «соответствующей обработки», чтобы людям не чувствовать себя попрежнему несчастными, одним – остро переживать, а другим – чертыхаться с вопросом: «сколько же можно об одном и том же?!» Вот и нужно…

Заканчивая, констатируем, что факт массовой реабилитации за отсутствием состава преступлений есть прямое доказательство массовых репрессий. То, что они проводились по прямой инициативе Сталина и были расстрельные списки с первой подписью именно его, есть прямое доказательство его непростительной и неимоверно большой вины. И число его жертв беспрецендентно и достойно книги рекордов Гиннеса, благо там есть соответствующий раздел.