От Руси к России. Очерки этнической истории

Сосланный в Пустозерск (1667), опальный протопоп не прекратил своей проповеднической деятельности. Приходившие к нему богомольцы уносили в своих посохах многочисленные послания, обличавшие никониан, звавшие к защите традиций «древлего благочестия». Вместе с тем раскольники не ограничились только проповедью старого обряда. Множество проповедников выступило с призывами к самосожжению как единственному пути спасения души. Хотя принято считать, будто проповедь самосожжения принадлежит Аввакуму, на самом деле это не совсем так. Аввакум не проповедовал самосожжения, рассматривая его лишь как одно из средств в борьбе с никонианами, допустимое для всех желающих. Прекрасный знаток «бунташного века», А.М. Панченко показал, что проповедь самосожжения возникла не на пустом месте. Она была предварена теорией «самоуморения» старца Капитона, деятельность которого развернулась еще в 30-х годах XVII в. Учение Капитона было одной из многочисленных жизнеотрицающих ересей, исходивших из признания благости самоубийства. Конечно, подобные воззрения никак нельзя назвать христианскими.

Аввакум, вне сомнения, был наиболее значительным оппонентом никонианства, а его авторитет как праведного, гонимого мученика оставался весьма высок даже в глазах противников. Не случайно царь, желая преодолеть церковные конфликты, предлагал в 1664 г. Аввакуму занять место своего духовника. Но Аввакум не пошел на компромисс. Он продолжал выступать с призывами и обличениями, написал талантливую и яркую автобиографическую книгу «Житие протопопа Аввакума» и вообще всячески досаждал «начальству» поучениями. Кончилось это для него плохо.

Когда в 1676 г. умер царь Алексей Михайлович, на московском престоле оказался его сын — тихий и впечатлительный Федор Алексеевич. Царь Федор уделял много внимания вопросам благочестия, в решении которых он был весьма щепетилен. Зная характер нового царя, Аввакум решил воспользоваться мнительностью набожного Федора и попытаться отвратить его от никонианства, Он написал царю письмо, в котором сообщил, что видел во сне Алексея Михайловича горящим в аду за грех отпадения от истинной веры, и призвал Федора Алексеевича отринуть «никонианскую прелесть», дабы самому избежать подобной участи. Но Аввакум просчитался. Федор и мысли не допускал, что его отец может быть грешником. Аввакум и его союзники «за великие на царский дом хулы» были сожжены (1682).

Мученическая смерть Аввакума окончательно разделила никониан и старообрядцев. Иной стереотип поведения старообрядцев выделил их из основной массы русских и создал еще один оригинальный субэтнос. Но при этом общеэтнические связи разрушены не были. Так, старообрядцы своими партизанскими действиями весьма помогли Меншикову одержать победу при Лесной (1708). Но в дальнейшем, в XVIII–XIX вв., распавшись на множество «толков» и «согласий», старообрядцы постепенно потеряли пассионарность и превратились из активного субэтноса в конвиксию. К XX в. у них оставались лишь некоторые элементы своего стереотипа поведения, напоминающие о бурных событиях русской истории XVII в.

Правительство и стрельцы

Война с Польшей за Украину, возвращение Смоленска, освоение Сибири — все это потребовало от России огромных усилий, которые частично были компенсированы достигнутыми результатами: страна при Алексее Михайловиче в ряде западных районов вышла на те границы, которые она имела до Смутного времени. И тем не менее затраты пассионарности оказались столь велики, что уже к началу 70-х годов XVII в. явственно обозначился пассионарный спад. Очень скоро он привел к тем же последствиям, что и пассионарный спад второй половины XVI в.: возникла опасность для политического режима страны и даже для ее существования.

Со времен Смуты низовья Волги служили России своего рода сточной канавой. Туда убегали люди субпассионарные, склонные к «воровству», недостаточно энергичные для того, чтобы нести государеву службу или вести крестьянское хозяйство. Волга кормила рыбой, а богатые прибрежные пастбища в изобилии давали мясо. Однако субпассионарии не могли упорядочить собственное существование, да они и не стремились к этому. Их основной деятельностью стали набеги на соседние народы и их грабежи. Отток пассионариев из числа казаков и московских служилых людей на западные границы и в Сибирь сделал низовья Волги практически беззащитными. Результаты этого не замедлили сказаться. Когда среди аморфной «голутвы» (голытьбы) появился талантливый и энергичный вождь — казак с Дона Степан Разин, — последовал взрыв.

Перипетии разинской борьбы хорошо известны и не требуют изложения. Важен следующий пункт его «политической программы»: превращение всего населения России в казаков. С этнологической точки зрения, это привело бы к упрощению системы и вряд ли пошло бы на пользу России. Ведь благодаря сословному разнообразию российский суперэтнос мог противостоять врагам и развивать собственную культуру.