От сессии до сессии

Он был исследователем с критическим наклоном. А это уже не всем нравится. Учителям тоже, хотя по роду своей профессии они должны развивать в своих подопечных именно такой тип мышления. Они и делают это, но до определенного предела, где они считают, что критика уже переходит в критиканство. А это плохо для общества. Валера же привык во всех своих начинаниях ломиться вперед, как медведь через тайгу. И ничто и никто его не могло остановить. Людям такое качество не нравится.

Перейдя из восьмого класса в девятый, он стал на летних каникулах изучать учебник алгебры за девятый класс. Изучал теорию, решал примеры и задачи. И к началу учебного года закончил изучение учебника. Обнаружил в нем несколько десятков ошибок. Это его очень озадачило. И он решил своим открытием поделиться с учительницей математики. Это были не опечатки. Опечатки — дело невинное. С кем не бывает? Как говорится, и на старуху бывает проруха. Наверно, даже существовали какие-то нормы для опечаток. Это были именно ошибки. Список ошибок с указанием страниц он и выложил на учительский стол после первого урока математики. Учительница поглядела на список, потом на Валеру непонимающим взглядом.

— Может быть, Валера, ты сам ошибся и зря винишь авторов учебника? — спросила она наконец. — С такими вещами нужно быть супераккуратными. Семь раз замерь, один раз отрежь. Новый материал, мы его еще не изучали. Возможно, что ты чего-то не понял или не так понял, как надо, и посчитал, что это ошибка. Хотя на самом деле никакой ошибки нет.

Валера слушал, насупившись.

— Учебник — не просто книга. Его проверяют ученые, консультанты, специалисты, вычитывают каждое слово, каждый знак пунктуации проверяют, чтобы все запятые и точки стояли как положено. Макет учебника рассматривают на ученом совете. Он проходит редактуру, его проверяют корректоры. Художники делают оформление. Ошибки тут в принципе не должно быть. Бывают досадные опечатки по вине типографии. Наборщик случайно перепутал литеры. Из-за усталости, например. Их довольно скоро обнаруживают и делают вклейку в каждый учебник в конце с указанием опечаток и страниц. В следующем издании эти опечатки убирают. В учебнике нет такой вклейки.

— И все же, Вера Сергеевна, посмотрите мой список! — настаивал Валера. — Если вас это не затруднит.

— Хорошо, Валерочка! Обязательно посмотрю. Может быть, даже сегодня вечером.

Тетрадок еще не было, так что вечер у Веры Сергеевны получался свободным, если, конечно, не считать семью.

— Сообщу немедленно тебе результаты!

И что же вы думаете? Вечером этого же дня Вера Сергеевна села со списком и учебником. К ужасу Вера Сергеевна убедилась, что Валера прав. Она столько лет занималась по этому учебнику и никаких ошибок не находила.

Были ошибки даже такого рода. В конце учебника давались ответы на примеры и задачи. Хотя Вере Сергеевне, да и другим математикам не нравилось, что авторы учебника так делают. Не рекомендовалось сразу заглядывать в ответы. Решил, тогда погляди. Сошлось с ответом учебника — молодец! Не сошлось — решай заново, пока не получишь верный ответ.

Если ответ неверный, безответственный ученик просто подгонит под него решение. Хотя тут тоже нужно поупражняться, подобрать нужные цифры и математические знаки. Добросовестный же будет упорно решать и перерешивать, испишет килограммы бумаги, будет впадать в отчаяние. И браться снова и снова. Сидеть часами.

Чувствительная натура может взвыть от отчаяния. А это чревато. Детей доводить до такого состояния антипедагогично.

Вера Сергеевна обхватила голову. Ведь по этому учебнику занимаются сотни тысяч учеников. Неужели никто не замечал этих ошибок?

Хотя она же вот не замечала. Написать в редакцию? Или куда там? В Академию педагогических наук? Там, наверняка, есть какой-нибудь комитет, который занимается школьными учебниками. Надо всё обдумать. Торопиться тут нельзя. Ведь за учебником стоят маститые ученые, методисты, заслуженные учителя, которые первыми на практике опробовали этот учебник. Что же? Какой-то ученик изобличает их в ошибках, чуть ли не в невежестве? Это какой же удар по самолюбию, по профессиональной чести? Тут торопиться никак нельзя. Надо посоветоваться. Ох, Валера! и задал же ты делов!

Пошла к завучу.

— Евсюков говорите? От того можно всего ожидать, — проговорила завуч таким тоном, как будто речь шла о злостном хулигане. — И что он опять там утворил? гордость нашей школы? Это точно ошибки? Вы сами не ошибаетесь?

— Увы, Елена Владимировна! Проверила на несколько раз. Всё так и есть. Порой довольно грубые ошибки.

— Ситуация весьма щекотливая. Это хорошо, что вы не стали никуда писать и вообще поднимать шума. Мы маленькие люди. Нам ли замахиваться на таких мастодонтов? За учебниками стоят такие фигуры!

Елена Владимировна закатила глаза к потолку. Вера Сергеевна вздохнула. Не было печали…

— Пока не будем афишировать. Я поговорю с методистами из районо. Зачем нам эта головная боль?

Завметодкабинетом отнеслась к сообщению спокойно.

— Ну, что же! Дело житейское! А вы что же думали, что там на верху небожители сидят?