От сессии до сессии

— А может, наберем на варенье! — предложил я.

Никто возражать не стал, потому что все были сыты, но подвигаться минут десять-пятнадцать по поляне еще могли. У нас были баклажки, банки из-под воды, которые мы вскоре и заполнили под завязку. В интернате у тех, кто валялся у речки, не пожелав отправиться на прогулку, сразу разгорелись глазки на наше сокровище, которое они возжелали поглотить в сыром виде. Но я с порога отверг эти гнусные попытки воспользоваться плодами чужих трудов. А то день деньской валялись у речки, а теперь в тенечке, полеживая на постельках, будут забрасывать ягодку за ягодкой в рот!

— Да испортится же! — захныкали они.

— Не испортится! Будем варить варенье!

— Ну-ну! Вольному воля!

Тут же лежебоки утратили всякий интерес к ягоде и занялись своими делами. Я ссыпал всю ягоду в таз и невольно залюбовался этой душистой красной горкой с зеленью плодоножек и листиков. Сбросил несколько жучков. С чего же начать? Всё-таки кое-какой опыт у меня был. В детстве я видел, как бабушка и мама варили варенье, и самоуверенно считал, что этого опыта будет для меня вполне достаточно. Подумаешь, какое великое дело сварить варенье! С чего же всё-таки начать? Первым делом нужно обобрать ягоду, то есть очистить ее от листиков. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы сразу не понять, что это дело весьма долгое и кропотливое. Лучше всего было бы взяться всем вместе. Но на тех, кто был со мной на поляне рассчитывать не приходилось. Они решительно заявили, что больше никогда в жизни не взглянут на эту ягоду, что их тошнит только от одного вида ее. Да и вообще, никакого варенья им не нужно, они его даже в рот не возьмут. Тех же, кто сегодня целый день валялся у речки, а потом на кровати, к ягоде ни в коем случае допускать было нельзя. Но совсем уже по другой причине.

Вздыхая и охая, я принялся в полном одиночестве обирать ягоду. Через час полтора каторжного труда я с прискорбием оглядел тонкий слой чистеньких ягодок, едва прикрывавших дно тазика. При таких темпах я был обречен до самого конца практики на обирание ягоды, и это в то время, когда все будут вести нормальную человеческую жизнь: купаться на речке, травить анекдоты, ходить в сельский клуб на танцы и влюбляться в очередной раз.

Я высыпал назад очищенные ягодки в таз в общую кучу и решительно направился со всем этим добром на кухню. Тааак! Но как же всё-таки варят это чертово варенье? И зачем я только связался с ним? Лежал бы сейчас, как все, на кроватке, почитывал книжечку да болтал бы с остальными однопалатниками. Спрашивать же было неудобно, все бы сразу поняли, что я всего-навсего самозванец.

Так! Так! Так! Кажется, первым делом нужно сварить сироп. Ну, это дело нехитрое! Я налил в кастрюлю воды и бухнул в неё весь собранный у товарищей сахар. Теперь стой себе да помешивай, пока сироп не загустеет.

— Это что же… варенье? — спрашивали зеваки, то и дело заходившие на кухню и заглядывавшие через мое плечо.

— Это сироп! — торжественно отвечал я.

После чего спрашивавшие в задумчивости отходили прочь.

И вот наступил самый ответственный момент. Я высыпал в кипящий сироп всю имевшуюся в наличии ягоду вместе с листиками, веточками, плодоножками и разными жучками-паучками. Пан или пропал! Куча ягод вначале легла пирамидой Хеопса, но постепенно стала расползаться и растекаться по посуде. Я принялся с остервенением всю эту кучу перемешивать, то и дело меняя руку. А что мне еще оставалось делать?

Вскоре от кастрюли стал подниматься запах. Он становился всё сильнее и распространялся всё дальше. В кухне то и дело стали появляться любопытные. Вначале они расплывались в подобострастной улыбке:

— Какой запах! Знатное варенье!

Но после взгляда на варево их энтузиазм мгновенно улетучивался.

— Да ты чего же ягоду вместе с травой варишь?

— Много вы понимаете! — отмахивался я от наседавших. — В листиках, между прочим, дополнительные витамины. Плодоножки же придают варенью специфический вкус. Я вот думаю, не добавить ли сюда еще цветочков!

— Ну, ты вообще!

Любопытствующие отходили и по гримасам на их лицах мне было ясно, что даже под страхом смертной казни они не возьмут ЭТОГО в рот.

Конечно, самым разумным было пойти и вывалить всё ЭТО на улицу на съедение курицам и мухам.

Но из-за упрямства я решил бороться до конца. А вдруг? Мало ли что! Затем немалую роль, наверно, здесь сыграло и желание оттянуть момент расплаты за сахар, все запасы которого я пустил на это проклятое варево.

В кастрюле была уже желеобразная кипящая масса. Я набрался смелости и решился попробовать. В конце концов, скоропостижная смерть могла бы спасти меня от неминуемой расправы. М-м-м! Вроде бы вкусно! По крайней мере, в горячем виде. Я снял кастрюлю с плиты. Пусть остынет! Потом разолью по банкам. А дальше уже будет видно.

Я возвратился в палату, чувствуя смертельную усталость.

На меня в упор глядело несколько пар глаз.

— Ну?

— Что ну? — дерзко спросил я.

— ЭТО готово?

— ЭТО остывает.

— Ну-ну!