От сессии до сессии

— А как же мы им поможем, португальским комсомольцам? Кто-нибудь мне сможет объяснить это? Разведчики привезут им чемоданы денег, заработанных на субботниках? Или сумки с оружием и патронами. Вооружайтесь, ребята, и вперед на проклятую хунту!

— Евсюков! Что ты такой занудливый? Оно тебе надо?

— А что говорил Ленин? Что революцию экспортировать нельзя. Для нее должны созреть объективные условия.

— Ты уже достал! — раздались вопли. — Что за страсть кайф ломать? Такой чудесный день!

Убирали мусор: прошлогоднюю листву, ветки, сгребали в кучи, которые потом забрасывали в кузов самосвала. Вытряхивали в мешки содержимое урн, подбирали бумажки, стекло.

— Изумительно! Достойно удивления! — разглагольствовал Валера. Говорил он громко, и голос его разносился по окрестности. Так что его могли слышать, если и не все, то очень многие. — Такое случается редко, когда только одна польза и удовольствие. Хочется воскликнуть вслед за Фаустом: «Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!» Занятия отменили, поработали на свежем воздухе, помогли комсомолу Португалии, очистили площадь, равную территории такого государства, как Ватикан. Да здравствуют комсомольцы Португалии! Долой кровавую хунту! Но пазаран! Лучше умереть, стоя, чем жить на коленях! Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой!

— Уймись ты, Евсюков!

Тут к нему подошел Петров.

— Правильную линию проводишь, Евсюков! Одобряю целиком и полностью, поддерживаю! Одно только до тебя не доходит.

— Чего это до меня не доходит?

— Отметить надо солидарность с комсомолом Португалии. Иначе нас не поймут мужественные борцы с фашистской диктатурой. Получается какой-то ревизионизм сплошной.

— Предлагаешь митинг провести? Так вроде бы как с утра провели такой митинг, всё разъяснили.

— Да! Митинг! У речки, на травке. Костерок разведем. Как у тебя с денежными средствами? Надеюсь ты их не стал сдавать в фонд помощи борющемуся комсомолу Португалии?

— Нет! Не густо, но имеется.

— Ну, а чего стоишь! На бочку! Сейчас еще пошукаю настоящих пролетарских интернационалистов, у которых душа горит за дело освобождения Португалии от фашизма.

Петров высыпал мелочь в карман и помчался организовывать митинг у речки. То тут, то там слышался его призывной глас.

Пили крепленный портвейн. С Ини потягивало прохладой. Весело трещал костерок. Искры взлетали и лопались как маленькие петарды. Получалось что-то вроде победного салюта.

— Вставай, проклятьем заклейменный
Весь мир голодных и рабов! –

Хриплым голосом затянул Петров. Сначала на него посмотрели с удивлением. Но таков был Петров, чтобы удивлять всех.

— Кипит наш разум возмущенный
И в смертный бой вести готов!

Грянуло над крутыми берегами Ини.

26 ВАРЕНЬЕ. РАССКАЗ ТОЛИ

После первого курса поехали мы на фольклорную практику на Алтай. Записывали у местных жителей песни, частушки, былички. А четверокурсники рыскали в поисках старинных книг и икон. Стояли знойные июльские дни. Благо, что неподалеку от интерната, в который нас поселили, была речка. А как-то мы отправились побродить по холмам, которые начинались неподалеку от села. Из-за валуна вспугнутый нашим появлением вспорхнул орел. Студенты, среди которых по большей части были горожане, видели таких птичек только в зоопарке. Мы долго поднимались вверх, пока не устали. На альпинистские рекорды мы не претендовали, а потому решили отдохнуть на поляне и топать назад. Но какой уж тут отдых! Никогда еще мы не видели такого ягодного изобилия. Некуда было присесть: везде была сочная клубника, млевшая под жарким солнцем. Став на четвереньки, мы набросились на ягоду. Не нужно было даже работать челюстями. Брошенная в рот ягода таяла, как мороженое. С полчаса были слышны только стоны да сопенье. Потом у кого-то прорезался голос:

— Всё! Не могу больше!

— Пойдемте, ребята! Иначе я лопну!

— А может, наберем на варенье! — предложил я.

Никто возражать не стал, потому что все были сыты, но подвигаться минут десять-пятнадцать по поляне еще могли. У нас были баклажки, банки из-под воды, которые мы вскоре и заполнили под завязку. В интернате у тех, кто валялся у речки, не пожелав отправиться на прогулку, сразу разгорелись глазки на наше сокровище, которое они возжелали поглотить в сыром виде. Но я с порога отверг эти гнусные попытки воспользоваться плодами чужих трудов. А то день деньской валялись у речки, а теперь в тенечке, полеживая на постельках, будут забрасывать ягодку за ягодкой в рот!

— Да испортится же! — захныкали они.

— Не испортится! Будем варить варенье!

— Ну-ну! Вольному воля!