От сессии до сессии

— Не знаю такого, — строго проговорил полковник. Но было видно, что ответ его не рассердил. — Знаю вообще-то. Это факультет подворотен, где пьют портвейн и нецензурно выражаются. И говорят всякие пошлости о девушках, которых они и ногтя не стоят.

— Вы очень остроумны, товарищ полковник. А вопрос у меня такой. Личная жизнь допускается?

Все затихли. Воображение рисовало картины из античной мифологии, где Зевс в ярости мечет огненные стрелы.

Всё! Первый кандидат на вылет. Самоубийца! Лицо полковника оставалось неподвижным. Как будто он не имел никакого отношения, к тому вопросу, который ему сейчас задали. Но это была боевая закалка, способность сохранять хладнокровие в любых ситуациях.

— Повторяю для самых умных. Остальные, надеюсь, с первого раза понимают русскую речь. После приема пищи и до отбоя у каждого свободное время, которое он может посвятить личным делам.

Лопат не хватило даже на половину копщиков. Так стали называть юношей, единственным орудием которых на месяц вперед становилась лопата. Не копать же им по очереди? Полковник промокнул лоб платочком. Все были уверены, что если бы у него было табельное оружие, то он немедля ни секунды пристрелил бы нерадивого бригадира на месте, как саботажники и изменника родины, который поставил под удар битву за урожай. У бригадира быстро двигались губы. Но ни единого слова он не проронил.

У полковника сейчас было единственное оружие: грозное слово, которым он мог повергнуть любого врага.

— Чтобы лопаты были у всех! — сказал он тихо, но внятно.

И опустил руку к тому месту, где должна быть кобура. Ладонь задержалась. Большой палец медленно шевелился. Бригадир бросился к драндулету. Так назывался бригадирский мотоцикл с коляской. Мотоцикл был покрыт толстым слоем грязи как броней.

Заводился он или минут через пятнадцать с изрядной долей матерков или с толкача. На этот раз он завелся с первого дрынка. Старших офицеров даже железо боится.

Бригадир приказ выполнил. Даже перевыполнил. Собрал все лопаты, которые имелись в колхозе. Для того, чтобы привезти их, прицепил прицеп. Самодельный. С разными колесами. Реквизировал лопаты у жителей деревни. Колхозный люд прощался с инвентарем безропотно. Бригадир несколько конфузился и говорил, что готов написать расписку, что вернет лопату в целости и сохранности. Для большей убедительности даже печати поставит. Но деревенский человек действует по принципу «На тебе, Боже, что нам не гоже». Некоторыми экспонатами гордились бы музеи. Но были и такие, что и в металлолом сдавать стыдно. Бригадир брал всё, чтобы не обидеть людей.

Каждому отряду отвели свою делянку. Это была полоска по количеству копщиков. Где она заканчивалась, никому неведомо. Поэтому многие решили, что ей вообще нет конца. Другие стали возражать. Конец полосы не дальше государственной границы. Каждый копщик гнал по два рядка. За ним выбирали картошку две девушки. И носильщик относил ведра с картошкой в общую кучу, где картошка подсушивалась на ветерке и солнце.

У всех отрядов такие группки сложились без проблем. А вот у математиков получился напряг с прекрасным полом. Девушек у них можно было рассчитать по пальцам. Поэтому к ним направили девушек из других факультетов.

Вскоре то тут, то там стали раздаваться радостные крики:

— У меня лопата сломалась!

Бригадир не успевал перевести дыхание, бегая от одного к другому. Нецензурную лексику по мере сил старался не использовать.

— Ёшкин кот! Кто же так копает? Бульдозеры прямо какие-то! Вы что ни разу картошку не копали? Видите, земля плотная. Дождями уплотнило, вы тут натоптали. Поэтому нахрапом тут не возьмешь. Загоняешь лопату, она не идет. В другое место переставляешь. Покачиваешь лопату. В другое место переставил. Опять покачиваешь. Захватил весь клубень. И перевернул его. А через пуп тянуть не надо. Тут это не пройдет. Лопата же как девушка. Если ты к ней с лаской, то и она ломаться не будет. Сама пойдет тебе навстречу. Вот так! Видите, сама лопата копает. Я только держусь за нее.

Девушкам сравнение их с лопатами не понравилось. Они фыркнули и отошли в сторонку.

— Эх, молодежь! Не научи вас да по миру пошли! Ничего мы не умеем, ничего не знаем.

Бригадир смотался в лесок и привез целый воз свежих березовых палок. Стал учить математика Костю, как насаживать лопату.

Вдвоем они обстругали палки, убрали заусенцы и насадили. Смотрелось красиво и пахло лесом.

Подъехала машина, ведрами перетаскали в кузов картошку. Шофер с интересом разглядывал девчат. Полковник поднялся на колесо, ухватившись за борт. Заглянул. Долго смотрел. Поднял несколько картофелин, рассмотрел их. Только что на зуб не попробовал.

— Мало! Так мы родину не накормим.

— Накормим! — уверил его бригадир. — Это только начало, товарищ полковник. Еще и работать не начали. Первые дни картошка такая. Видите, ботва-то еще зеленая.

— Вижу!

— Потом будет покрупнее. Она же еще растет. И кожура будет потолще. А сейчас пальцем снимается. Вон желтые кустики. Засохшие. Там уже расти не будет. Но не будешь же латками копать.