От сессии до сессии

Пилипенко загнул палец. Занимает без отдачи. Пилипенко загнул второй палец. Значит, родительские деньги плюс то, что он занимает у всяких олухов. А какие еще у него могут быть доходы? Подбрасывали девицы, которых Миша менял с гусарской легкостью, как перчатки? Миша на такое способен. А девки, известно, дуры. Почему бы нет? Этот черт кого угодно заговорит. А те с родителей тянут, потом Мише суют. Если он его, Пилипенко, такого прожженного и опытного, смог раскрутить на десятку, то девиц и подавно. Пилипенко загнул третий палец. Значит, деньги у Миши водятся. Влюбленные дуры последние трусы снимут с себя стоит ему только пальцем пошевелить. Но тут была трудность. Неизвестно, когда, в какие дни у Миши бывают денежные поступления. Ведь здесь всё нерегулярно, от случая к случаю.

Вот если бы он получал стипендию, то никаких проблем. И тут Пилипенко хлопнул себя по лбу. Какой же он осел! Давно уже пора было догадаться! Ведь всё так просто! Миша не получал стипендию, но в то же время он получал, собирая безвозвратно то, что было положено ему. Каждый студент в Советском Союзе должен получать стипендию. Так думал Миша. Иначе откуда такая уверенность, что он может брать у других, не отдавая, то, что ему положено? И что с того, что он пропускает занятия, что у него хвостов, как у какого-нибудь сказочного существа? Время от времени он всё же обрубает их. Пусть и не в те сроки, что установил деканат. Что же ему умирать с голоду? А если бы он был сиротой, тогда не имел и тех жалких рублей, что пересылали родители. Такого не может быть в стране Советов, которая когда-нибудь построит светлое будущее для всего человечества, это противоречило бы всем принципам!

Миша восстанавливал социальную справедливость. Он брал то, в чем ему отказало государство. Но у государства брать чревато и опасно. А у других понемножку, тем более, что они сами дают…. Почему бы и нет? Одно не нравилось Пилипенко, что справедливость восстанавливалась в том числе и за его счет. А так он даже готов был восхищаться Мишей. Теперь дневные и ночные мысли Пилипенко были посвящены разным способам возвращения того, что он так безрассудно отдал в Мишины руки. Грубая сила как-то сразу отпала, хотя силой Пилипенко не был обделен.

И вот этот день настал. Когда Пилипенко получил из кассы кровные сорок рублей, Миша поблизости не был замечен. Пилипенко не торопился, ожидая, что Миша вот-вот появится на горизонте. Его всё не было. Но это совсем не значило, что он не появится здесь. Не мог не появиться. Настал его день поживиться за счет дурачков. А если он уже был? А если придет позднее? Что же тут сторожить его до вечера? Может быть, будет собирать по общежитию. Стоит сейчас в дверях и поджидает очередную жертву.

В некоторых группах староста группы с общего согласия получал стипендию за всех, а потом на следующий день с утра выдавал ее, удерживая сразу профсоюзные и комсомольские взносы. Для всех было удобно. Студентам не стоять в очереди, не тратить драгоценного времени. Пилипенко опять хлопнул себя по лбу. Наверно, от хлопков его мысль становилась шустрей. Поморщился, потому что на этот раз перестарался и хлопнул себя довольно сильно. Так и до сотрясения мозга можно дохлопаться! Или последние мозги выбьешь! Лучше хлопать себя по другому месту, по тому самому, где уже хлопал отцовский ремень. Это было гениально просто! Узнать, когда Миша отдает взносы — и всё! Он же и комсомолец и в профсоюзе состоит. Взносы отдают, когда появляются денежки.

Довольный своим аналитическим умом, Пилипенко отправился к Зине Овчинниковой, старосте группы, в которой учился Миша. Чтобы задобрить Зину, разорился на мороженое.

Зиночка — крепко сбитая девушка с круглым лицом, усыпанным веснушками. Веснушки даже на маленьком носике. Такая симпатичная девчонка, которая производит впечатление очень безобидной.

Ей бы юбочку-развеваечку и получилась бы девочка-припевочка, что прыгает по лужку «ля-ля-ля» и сачком ловит бабочек-стрекоз. И даже солнышко, глядя свысока, улыбается ей. Мороженое обрадовала ее, и она присела в книксене «мерси боку», как и положено воспитанной девушке, которая, тем более, обучается на филологическом отделении.

— Я по линии комитета комсомола, — важно проговорил Пилипенко, надувая щеки. — Ты же знаешь, что одной из важных задач комитета комсомола является контроль за выплатой взносов. Узнаю вот хожу, как платят взносы, нет ли злостных задолжников.

— Как надо, так и платят! — отмахнулась Зиночка, шебарша упаковкой мороженого.

— Все вовремя?

— А как же? Еще никогда не задерживали. Я всегда вовремя сдаю ведомость. Можешь проверить.

— Да! Ты же со стипендии со всех высчитываешь? На всю группу же получаешь стипендию?

— Да!

— А вот Миша… Он же не получает стипендии. Как он рассчитывается со взносами?

— Да чего там отдавать-то? Десять копеек со стипендии. Разве это деньги? Мелочовка! Миша, поскольку ему не платит стипендии, то две копейки. Как школьники.

Удар ниже пояса! У Пилипенко даже подогнулись колени. Это что же за взносы по две копейки?

— Разве есть такие взносы?