От шелка до кремния. 10 лидеров, которые объединили мир

Герои этой книги не подтверждают теорию о роли великих людей для истории, как ее обозначил историк XIX века Томас Карлейль, сказавший: «Всемирная история — это биография великих людей»[476]. Политический философ Герберт Спенсер был ближе к сути, когда говорил о том, что исторические течения и события определяют карьеру великого лидера. «Прежде чем он сможет переделать общество, — писал Спенсер, — общество должно переделать его»[477]. Мои герои внесли свой вклад в формирование глобализации, но и глобализация сыграла свою роль в формировании их личностей. Все они принадлежали своему времени и творили его. Они направляли историю ровно так, как им позволяли сложившиеся обстоятельства.

Об этом хорошо сказал Шекспир:

В делах людей прилив есть и отлив,
С приливом достигаем мы успеха.
Когда ж отлив наступит, лодка жизни
По отмелям несчастий волочится.
Сейчас еще с приливом мы плывем.
Воспользоваться мы должны теченьем
Иль потеряем груз

[478].

Осознанно или нет, но каждый из десяти лидеров добился успеха «с приливом».

Принц Энрике вышел вперед, когда Запад испытывал жажду новых открытий и когда европейцы были одержимы поисками морского пути в Азию. Роберт Клайв поймал момент промышленного подъема Великобритании, роста ее морской мощи и колониального аппетита. Майер Амшель Ротшильд воспользовался наполеоновским переворотом, чтобы из хаоса войны и ее последствий создать новый финансовый порядок. Сайрус Филд поймал попутный ветер от Сэмюэля Морзе и других исследователей, причастных к изобретению телеграфа, да и само время подталкивало крупных промышленников без страха начинать грандиозные проекты. Джон Рокфеллер увидел перспективу в нефти, когда набирала ход американская промышленная революция и углеводородное сырье пользовалось большим спросом во всем мире. Стремление Жана Монне стереть границы не имело бы ни единого шанса на успех, если бы Европа и США не пытались объединить страны на континенте, чтобы восстановить разрушенное Второй мировой войной, и предотвратить новую войну с участием Германии. Кампания Маргарет Тэтчер по уничтожению социализма в Великобритании никогда бы не состоялась, если бы политика ее предшественников не провалилась, а население страны не жаждало бы перемен. Эндрю Гроув пришел в Intel на заре научно-технической революции в Кремниевой долине, когда США активно вкладывали деньги в науку и технику, чтобы поспорить с СССР. Экономическая контрреволюция Дэн Сяопина не получила бы такого размаха, если бы политика его предшественников не подкосила Китай в то время, когда на Западе занималась эпоха небывалого расцвета.

Глобалисты поневоле

Когда я только начинал писать эту книгу, я считал выбранных мною героев провидцами. Их достижения меняли мир на многие поколения вперед, иногда на века. Но изучив их жизни подробнее, я пришел к иному выводу: у них не было великих стратегий, они не пытались вообразить великие перемены, за которые будут нести ответственность. Ни один из них не стремился изменить большой мир, они меняли лишь малый, личный мир, который видели и понимали. Они никогда не ставили себе цель сделать государства более взаимозависимыми; ими двигало желание власти, славы, богатства или чего-то еще, что появлялось в процессе решения конкретных насущных проблем. Их достижения — результат последовательных шагов, они всегда решали одну проблему за раз.

Чингисхана подхлестывали желание власти, жадность и чувство мести. Амбициозный принц Энрике, будучи третьим сыном почти обанкротившегося монарха, был вынужден придумать себе занятие, способное сделать жизнь короля соответствующей его высокому статусу. Его мотивацией были новые завоевания, обращение в свою веру и обретение богатства, а не романтика открытия новых миров, даже если он сам об этом часто говорил. Когда Майер Амшель Ротшильд начал управлять финансами богатого германского курфюрста, он хотел стать богатым. Изначально он не собирался менять устройство мировой банковской системы, но на смену одной свежей идее приходила другая. Когда Джон Рокфеллер договаривался с представительством железных дорог об особых тарифах для Standard Oil, вряд ли он думал о том, что создает мирового промышленного гиганта, который сыграет столь значимую роль в процветании мира в XX и XXI веке. Когда Жан Монне представлял французскому министру финансов Роберту Шуману свой план об учреждении Европейского объединения угля и стали, он решал актуальную проблему, хотя должен признать, что если и есть среди моих героев мечтатель, то это Монне, потому что на протяжении нескольких лет он думал о создании структуры, подобной Европейскому союзу.