От сокровищ моих

Случай первый. Это было в начале блокады. Я ехала на трамвае (еще ходили трамваи). Вдруг остановка. Ждем отправления – вагон стоит. Вагоноважатая постучала пальцем в окно кабины, показывая на какую-то помеху на пути. Пассажиры, и я в том числе, вышли наружу и увидели жуткое зрелище: полчище крыс направлялось из города. Количество их не поддавалось исчислению и было огромно. Впереди шел вожак – седая, исполинская жирная и страшная крыса. Она выводила своих сородичей из осажденного города, где даже этим всеядным и мелким зверькам не выжить. Все с молчаливым страхом смотрели вслед исходящим грызунам и наверняка вспоминали пословицу о тонущем корабле, с которого эти твари первыми бегут, а мы вынуждены остаться.

Другой случай произошел сразу после мощного обстрела, заставшего меня на пути с работы домой. Тревогу я переждала в бомбоубежище и, когда по радио объявили отбой, заспешила к себе. Мое внимание привлек большой пятиэтажный дом, стоявший ранее за два квартала от меня. После сегодняшнего обстрела от него остались одни развалины. Только угол здания уцелел. На одном из этажей в этом самом углу угадывались остатки жилой комнаты: торчали обломки половых досок, куски штукатурки, висевшие на прутьях дранки и… нечто совершенно невероятное: небольшая икона Божией Матери в серебряном окладе с горящей перед ней лампадой! Все здание рассыпалось, а лампада даже не погасла! И я, и немногочисленные прохожие глядели на это чудо в немом изумлении и каком-то мистическом восторге: это был явный знак милости Божией к нам – осажденным, во всяком случае я восприняла его таким образом. Эта горящая лампада помогла мне выжить.

В БОЛЬНИЦЕ

1

Во время реставрации церковной колокольни тяжёлый железный люк, плохо закреплённый рабочими, сорвался и ударил по голове священника Ростислава Потёмкина. Отца Ростислава отбросило грудью на перила лестницы, по которым он съехал два пролёта вниз, каким-то чудом не свалившись на железные ступени. «Конец!» – мелькнула мысль, но к своему удивлению, он был жив. В какой-то степени его спасло то, что в момент удара он находился в согнутом положении и шея несколько саммортизировала, помогли и длинные густые волосы, если б стоял прямо, череп наверняка бы не выдержал. На тревожный крик рабочих «Батюшка, ты жив?» он даже сумел ответить утвердительно, хотя и не сразу, ибо в первые секунды после падения утратил речь. Он не помнил, как спустился вниз. Голова гудела и подкатывала тошнота, из чего он заключил, что как минимум получил сотрясение мозга. Этот диагноз подтвердила и фельдшерица срочно вызванной «Скорой помощи». Пострадавшего отвезли в городскую больницу, где после срочного рентгена перевязали и положили в отделение травматологии. К тому моменту боль частично утихла, тошнота прошла и отец Ростислав чувствовал себя неплохо, но молодой врач – интеллигент в очках, категорически приказал ему лежать и не двигаться хотя бы в течение первых семи дней, дабы впоследствии избежать тяжёлых головных болей. Священник на своих ногах проследовал в «травматологию» и, идя вслед за медсестрой, вошёл в палату номер 6. «Как у Чехова» – подумалось ему. В палате уже находилось шестеро страдальцев с различными травмами. Отцу Ростиславу досталась кровать в углу у окна, чему он сильно обрадовался, так как отделение размещалось на втором этаже и в окно заглядывали начавшие зеленеть ветки деревьев. «Гляди-ка, батюшка!» расслышал он за своей спиной, когда, поздоровавшись, проследовал к свободной койке. Старик со сломанной ногой, лежащей на вытяжке, суетливыми движениями стал освобождать стоявшую между их кроватями тумбочку. «Да вы не беспокойтесь» – остановил его новичок, – «обоим места хватит. У меня вещей не много». Однако, старикан перенёс на другую сторону свой стакан, миску и какие-то свёртки, отдав в распоряжение священника всю тумбочку целиком. Отец Ростислав, не спеша, разложил свои немногочисленные пожитки – те, что спешно собрала перед отправлением матушка, затем набрал по мобильнику номер супруги и сообщил ей последние новости. «Голова сильно болит?» «Нет. Утихла. Велели лежать и сейчас сделают капельницу».