От сокровищ моих

Духовник поддержал его намерения, но предупредил, что на монашеском пути новобранца поджидают свои трудности и ловушки, может быть, даже более коварные, чем в миру. «После семидесятилетнего периода атеизма мы снова пытаемся наладить монашескую жизнь, а преемственность-то нарушена. Очень немногие теперь способны идти верным путём к личному спасению, а тем более, вести других» – говаривал батюшка. «Что же делать, как быть?» – вопрошал Сергей. «Молиться. Просить у Бога наставника и читать Святых Отцов, чтобы учиться у них и по ним сверять свой путь». По мере сил новичок следовал совету духовника. После поступления послушником в монастырь им долго не довелось свидеться, но это было в порядке вещей и предусмотрено священником. Он объяснил, что в стенах обители Сергею придётся поискать другого духовного руководителя. В этом отношении новичку сразу повезло. Его прикрепили к старцу очень доброму. Он, так сказать, звёзд с неба не хватал, но имел большую нелицемерную любовь к ближним, в особенности к братии. Любящее сердце подсказывало ему верные ответы вопрошающим. Постепенно Сергей втягивался в ритм монастырской жизни: подъём на молитву, богослужение, чтение монашеского правила, краткий отдых, снова богослужение, послушание, молитва, краткий сон. Иногда у него случался не долгий перерыв, во время которого он через заднюю калитку уходил в старый парк и гулял среди вековых лип и дубов.

10

Пока шло следствие, с Григория Галанина взяли подписку о невыезде. Однажды он отправился в ближайший парк, чтобы на просторе обдумать свои безрадостные обстоятельства. Он так в них погрузился, что не смотрел, куда несут его ноги. Очнувшись, заметил, что очутился в дальнем безлюдном уголке парка и увидел скамейку, на которой решил отдохнуть. Почти сразу он заметил старушку липу и её выдающийся сук. Этот сук, эта непомерная деталь пейзажа, как-то нарочито мозолила глаза и будила неясные побуждения. В задумчивости он уставился на дерево и долго не сводил с него глаз. В дальнейшем он не раз приходил на это место и не отрываясь смотрел на липу… Однажды (следствие уже заканчивалось и сулило ему нешуточные проблемы), Григорий пришёл к старой липе в вечерний час. Подходя к скамейке, он заметил, что она занята. Замедлив шаг, Григорий присмотрелся. В глубокой задумчивости, боком к нему сидела женщина лет пятидесяти. Не обращая внимания на постороннего человека, она глядела на липу, и взгляд её выражал столь глубокое отчаяние, что зритель содрогнулся. Он в нерешительности потоптался на месте, не зная, как поступить: тихонько удалиться, или присесть рядом. В конце концов, выбрал последнее. Анна Санникова (это была она) повернула голову в строну прохожего и бросила на него невидящий взгляд. Её несчастный вид настолько пронзил Григория, что он, обычно нелюдимый и застенчивый, решился первым подать голос: «Что, всё так плохо?» Помолчав мгновение, она проронила: «Хуже и быть не может». «А я-то думал, что мне хуже всех» – отозвался Григорий. И тут, его словно прорвало. Он стал рассказывать незнакомой женщине всю свою жизнь, торопясь и сбиваясь, но очень живо сообщая своё отчаяние и безысходность. В конце, глядя в сторону липы, Григорий признался, что уже не в первый раз приходит сюда и долго не решался на ПОСТУПОК. А вот сегодня принёс с собой длинную крепкую верёвку, чтобы покончить счёты с жизнью раз и навсегда… Тут он замолчал и показал собеседнице орудие самоубийства. Она схватила его за плечо и, твёрдо глядя в глаза Григорию, хрипло произнесла: «Я с вами. Верёвки хватит и на мою долю. Поможем друг другу!» Сказано – сделано. Мужчина подхватил тяжёлую скамью и не без труда потащил её под липовый сук. Женщина по мере сил помогала ему. Перочинным ножом Григорий разрезал верёвку на две равные части и на каждой приготовил петлю. С высокой спинки скамьи он закинул обе верёвки на сук и завязал двойными узлами.

Я опущу некоторые технические подробности этого чудовищного действа. Скажу только, что без посторонней помощи это двойное самоубийство осуществить оказалось непросто. Впрочем, отчаяние сильный стимул и всё было сделано для того чтобы самоубийство состоялось. На фоне заходящего солнца два тела бились в агонии под суком старой липы. Вдруг произошло совершенно невообразимое: из кустов вырвалась длинная человеческая фигура в черном долгополом подряснике и повисла на руках на конце рокового сука, который не выдержал веса трёх тел и с громоподобным треском рухнул вниз. Первым делом послушник Сергий ослабил петли на шеях сначала женщины, затем мужчины. Затем стал приводить их в чувство – дело, которому научился, служа в милиции.

Эпилог