От Сталина до Ельцина

В центре спектакля — судьба председателя колхоза, которого судят за активность в развитии промыслов, за позицию, идущую вразрез с проводимой в обществе политикой. В основе повести — подлинная история расправы над председателем подмосковного колхоза Иваном Схимщиковым, который в 1971 году был исключён из партии и отдан под суд за увлечение промыслами, реабилитировали его полностью только спустя 19 лет! Н.П. Гусев был активным защитником этого председателя. И стал вдохновителем создания пьесы.

Хорошо помню, как подготовленный Госпланом проект постановления ЦК и Совмина о развитии промыслов на селе рассматривался на заседании Политбюро, которое вёл Юрий Владимирович Андропов. Обсуждение прошло вполне доброжелательно, но при доработке проекта в Совмине из него выбросили главное — идею развития производственной кооперации колхозов и совхозов с промышленными предприятиями. А как показывал обобщённый нами опыт, эта форма связи города и села могла стать действенным средством укрепления экономики хозяйств.

Примером такого взаимодействия может служить опыт ленинградского оптико-механического объединения ЛОМО, которое заключило с колхозами Ленинградской области соглашение на производство простейших изделий. Согласно договору ЛОМО обеспечивало колхозы сырьём, станками, оказывало помощь в обучении людей, а колхозы изготавливали для него футляры к фотоаппаратам. Таким образом, эффективно использовались трудовые ресурсы села, особенно зимой, а хозяйство получало дополнительную прибыль.

Жизнь полностью подтвердила правоту госплановцев о подсобных предприятиях и промыслах на селе. В 1977 году Совмин всё же принял необходимое решение. Колхозы и совхозы теперь на законных основаниях могли кооперироваться с промышленностью, и там, где это происходило, хозяйства успешно развивались.

Как я уже отмечал, социальное возрождение села невозможно без финансовой поддержки со стороны государства. Принимались соответствующие решения, выделялись крупные денежные средства. Но, к сожалению, постоянную задолженность преодолеть не удалось. Видимо, это произошло оттого, что существовавшая структура управления оказалась невосприимчивой к таким объёмам капитальных вложений: деньги распылялись по множеству объектов, большая часть их уходила в промышленность, например, на машиностроение для села, в ряде случаев средства замораживались.

А где для жизни колхозников были созданы почти городские условия, там и были лучшие результаты. К примеру, в подмосковном колхозе «Ленинский луч» (двадцать лет председателем его был Ю.И. Кубарев) люди жили в благоустроенных домах со всеми удобствами.

Когда-то здесь собирали по 15-18 центнеров зерна с гектара, а надои молока составляли 3500 литров в год на одну корову. Позже эти показатели ещё более возросли: до 40 центнеров зерна и 6000 литров молока, а колхозное стадо коров увеличилось с 900 до 1500 голов.

Мне могут возразить, что таких хозяйств по стране было немного, большинство же еле-еле сводило концы с концами. Да, доля рентабельных хозяйств тогда составляла 30-35 процентов, но нерентабельность большей части их была связана в значительной мере с плохим руководством. Колхозы и совхозы всегда нуждались в толковых и знающих руководителях и специалистах, умеющих правильно использовать финансовые ресурсы. Там же, где невозможно исправить положение, следует хозяйства разукрупнить, дать желающим возможность самим вести дело. Я сторонник использования разных форм хозяйствования.

Находясь в 1984 году в Финляндии, я побывал на одной из ферм, где работала семья из четырёх человек: муж, жена, сын и невестка. Вместе они обрабатывали 50 гектаров земли, содержали большое стадо крупного рогатого скота, продавали молоко и мясо с немалой прибылью.

У нас, к сожалению, мелкий производитель зерна, мяса и молока практически исчез. А жизнь убеждает, что в сельском хозяйстве надо вводить самые разные формы организации труда — арендные, акционерные, кооперативные и частные. Все хозяйства должны иметь полную экономическую самостоятельность, сами решать, что и когда сажать и кому продавать. Это сейчас формально такое право дано, — только между рынком и крестьянами встал посредник, который диктует им цены и определяет, что продавать. Это уже не оковы, как раньше, а капкан. А фермер и вовсе обречён, так как живёт и работает без техники и горючего, которые ему может предоставить только руководство колхоза, причём на любых произвольных условиях.

Теперь официозная пропаганда ещё больше направлена на дискредитацию колхозов и совхозов и поддержку только фермеров и арендаторов, которые так и не смогли быстро накормить страну. Но ведь даже в США, этой классической стране фермерства, лишь 50 процентов обрабатываемых земель принадлежит частникам, 16 процентов — арендаторам, а остальное — собственность государственных предприятий.

Два американца, побывав в хозяйствах Рязанской области, изумлённо спросили: