От Сталина до Ельцина

Н.А. Вознесенский был непреклонно строг и последователен, требуя от работников дисциплины, ясной логики, быстроты и гибкости мышления. Важна была не внешняя дисциплина, не столько она, сколько дисциплина как внутренняя организация ума и характера. И потому он добивался обязательно того, чтобы все его поручения выполнялись не по приказу, а по убеждению.

Одной из больших заслуг Вознесенского было создание института уполномоченных Госплана по важнейшим экономическим районам страны. Они персонально назначались Правительством. Им был придан небольшой, но весьма квалифицированный аппарат. Уполномоченные выполняли наиболее важные, требующие рассмотрения на месте поручения Госплана и Правительства. Они не подчинялись местным органам власти и поэтому могли объективно и глубоко вникать в суть проблемы. Доклады уполномоченных рассматривались на самом высоком уровне. Их сообщения вооружали Госплан и высшее руководство страны ценнейшим анализом истинного положения дел на местах, особенно в годы войны, повышали научную обоснованность планов и оперативность управления экономикой.

После гибели Вознесенского институт уполномоченных Госплана был ликвидирован.

Стремясь освоить и сохранить стиль Вознесенского, я часто вспоминал встречи с Николаем Алексеевичем в годы войны. И передо мной вновь представал спокойный, внутренне сосредоточенный человек с осунувшимся лицом и складками под глазами — требовательное время рождало и требовательных людей. Да, он был подчас резок в суждениях, решительно настаивал на своих требованиях, даже во время встреч со Сталиным. Он без личных амбиций, а строго ради дела мог возразить и Сталину, и Берии. Особенно резкие стычки были у него с Кагановичем. Это отсутствие дистанции, сосредоточенность на государственных интересах невольно вызывали уважение у тех, кто имел с ним дело.

Как-то он вызвал к себе меня и наркома угольной промышленности В.В. Вахрушева. Речь шла о том, как обеспечить топливом запросы фронта и тыла. Наша информация явно не удовлетворяла Вознесенского. Он нахмурился, как-то весь подобрался и потребовал увеличить проектные задания по добыче нефти и угля.

— Но для этого нужны дополнительные материальные ресурсы! Вот цифры, вот показатели! — ответили мы, отлично зная, что наши отрасли работают на пределе.

— Таких ресурсов у нас сейчас нет, и мы ничего дать вам не можем.

Напряжённость в кабинете возрастала: Вахрушев яростно настаивал, чтобы ресурсы всё-таки были выделены, доказывал свою точку зрения, сыпал цифрами. А Вознесенский с прежней твёрдостью отказывал.

И вдруг, то ли в запальчивости, то ли из-за перенапряжения нервов, горячий спор перешёл в нечто невообразимое: Вахрушев, побледнев, вскочил со стула, схватил Вознесенского за лацканы пиджака и начал трясти его, выкрикивая уже совсем скандальные «доводы». Я опешил: Вознесенский, тоже ухватив разъярённого собеседника за лацканы, тряс его, что-то крича. Тут подоспел заместитель Председателя Госплана Панов, и нам с трудом удалось разнять и развести «бойцов». Разошлись мы, так и не получив требуемой помощи.

После этого случая Вахрушев ожидал самых неприятных для себя последствий, но шли дни и годы, а ничего не происходило. Сильный и благородный человек Николай Алексеевич не придал случившемуся никакого значения. Пусть он был резок и жесток в своих оценках людей и поступков, но всегда оставался интеллигентным, душевным, отзывчивым человеком. Вознесенский умел терпеливо и тонко вникать в текущие вопросы планирования, не пренебрегая никакими мелочами, где одно упущение, даже, казалось бы, незначительное, способно нанести непоправимый ущерб. И никакие частности при этом не заслоняли ему масштабное видение экономических вопросов, он всегда мог сделать нужные выводы. Экономика — это корабль со сложным управлением, а он был его дальновидным капитаном.

И я продолжал настойчиво учиться по его теоретическим разработкам и намёткам. Многое давало мне и непосредственное общение с его учениками и соратниками — опытными специалистами, работающими в Госплане экономистами, инженерами, разработчиками. Я вспоминаю с благодарностью их. Это Д.Г. Жимерин, Г.П. Косяченко, Г.М. Сорокин, И.Е. Опарин, Б.В. Савельев, Н.Н. Тарасов, В.Ф. Цырень, В.А. Каламкаров и много других умных и толковых.

Работа над планом пятилетки шла дни и ночи: нужно было вовремя получить и обработать данные с мест, а туда, где дело застопорилось почему-то, посылали на помощь местным плановикам знающих специалистов. Сотни людей были командированы на места.

Важно было, чтобы отделы не замыкались в своём узком кругу, а включались в общий «поток» — шла непрерывная обработка сведений, регулярно проводились совещания, на которых обо всём, в первую очередь о недостатках, говорили открыто, ничего не скрывая.