От Сталина до Ельцина

Кляня и понося Сталина и только его одного, кликушески разоблачая его культ, Хрущёв, как я уже сказал, отводил обвинения прежде всего от себя. Он, главный инициатор обличения культа личности, в 1936 году возглавил Московскую городскую и областную партийные организации, а в 1939 году был избран членом Политбюро. Именно он известен массовыми «московскими процессами» над «врагами народа», разоблачениями и расстрелами, в которых он был одной из самых ответственных инициативных фигур. Это он — главный зачинщик массового террора на Украине, где был первым секретарём партии, и требовал ещё больших репрессий. Это он скрывал голод на Украине, унёсший жизни многих тысяч людей: громче всех и яростней всех разоблачал, арестовывал и казнил людей как глава страшных и главных на Украине и потом в Москве «троек». Теперь ему нужно было отвлечь внимание людей от себя, от личной причастности к произволу, сфокусировав гнев делегатов XX съезда, а потом и всей страны на фигуре Сталина.

Думаю, после ареста и расстрела Берии, когда из лагерей и тюрем стали поступать письма от заключённых, а люди начали открыто говорить о беззакониях и их вершителях, опытный и хитрый Хрущёв сообразил, что его деятельность как председателя «тройки» будет когда-нибудь разоблачена и сам поспешил стать в позу некоего верховного судьи всего «сталинского времени». Да, это было так (а иначе — с чего бы это изъяты по его указанию многие архивы об украинских и московских «чистках», изъяты и уничтожены?). Возможно, и по этой причине был засекречен его доклад.

Памятны мне беседы с маршалом А.М. Василевским, бывшим начальником Генерального штаба, на наших совместных прогулках в дачном посёлке Архангельское под Москвой. Василевский — разработчик многих победных операций на фронте, талантливый стратег располагал к себе своей душевностью и простотой. Он был твёрд и прям в своих высказываниях, в нём чувствовались высокая культура и неподкупная честность. Он говорил неторопливо, взвешивая слова:

— Многое я за эти годы передумал и перечувствовал. Какую чёрную ложь наплели вокруг имени Сталина. Глобус якобы заменял ему оперативные карты фронтов! Чушь! Сталин был способен глубоко вникать в стратегические и даже оперативные вопросы, не раз находил наиболее верные их решения, держал в памяти сотни данных, цифр, имён.

Кто-кто, а Василевский в годы войны работал со Сталиным, общался с ним каждодневно, обсуждал различные вопросы тыла и фронта. Он не находил в нём подозрительности или намерений унизить кого бы то ни было.

— Да, бывал порою резок до грубости. Жесток. Но в том, кто чего стоит, хорошо разбирался.

Почти то же самое говорил и Георгий Константинович Жуков. Он был у меня в Госплане в 1956 году по вопросам финансирования Министерства обороны. У нас состоялась продолжительная беседа. И когда заговорили о Сталине, он твёрдо, почти как по писанному, сказал:

— С назначением Сталина на должность Верховного главнокомандующего все сразу почувствовали его твёрдую руку. Своей жёсткой требовательностью он добивался, можно сказать, почти невозможного. В стратегической обстановке умел найти главное звено и, ухватившись за него, наметить пути для оказания противодействия врагу. Несомненно, он был достойным Верховным главнокомандующим.

Интересны мысли маршала Жукова и о начале войны, о том, что наше поражение в 1941 году было неизбежным, даже если бы Сталин и не допустил известных ошибок. Так, в беседе с писателем К. Симоновым, маршал Жуков высказал соображения, что к 1941 году наша армия значительно уступала германской в количестве и качестве вооружения, опыте ведения военных действий, отмобилизованности и т.д.

Тем более что у нас, особенно на Западе, находились так называемые «территориальные войска» на уровне плохо обученного ополчения, которые на Халхин-Голе показали свою слабость.

Этих своих мыслей Георгий Константинович никогда не скрывал, что, конечно, не могло нравиться Берии, особенно мнение о, так сказать, стратегической направленности. Жуков рассказывал, что Берия не раз пытался его арестовать.

— Нет, Жукова арестовать не дам. Не верю в это. Я его хорошо знаю, — твёрдо отвечал Сталин, даже когда Жуков был отправлен командующим военным округом в Одессу.

Во время той нашей беседы Георгий Константинович отметил такой значимый факт:

— Несмотря на тяжёлую обстановку на фронте, Сталин повысил оклады командному составу армии. И эти высокие оклады мы получаем до сих пор, уже в мирное, совсем другое время. Эти оклады нужно сократить в разумных рамках.

Последняя фраза была обращена непосредственно ко мне, и я ответил, что этот вопрос не в моей компетенции. Но, желая быть до конца понятым маршалом, добавил, что, по-моему, это нецелесообразно, так как командиры — фронтовики заслужили свои высокие зарплаты и не очень обременительные для общества привилегии.