От Сталинграда до Берлина

— Сейчас же приостановить наступление на всем участке дивизии, — сказал я. — Артиллерия должна прекратить огонь, поступить в мое распоряжение и вести огонь только по моей команде. К вечеру дать связь от артиллерии на мой командный пункт — на южную окраину Кургана. И там же быть начальнику артиллерии дивизии. Другие полки нашей бригады должны быть готовы к развитию успеха и расширению прорыва с утра завтрашнего дня.

Карпов сию же минуту приказал начальнику штаба отдать соответствующие распоряжения. А затем все же поинтересовался, когда я начну наступление. Мне трудно было указать точно, в какие часы начнется дело, и я ответил неопределенно: намерен наступать если не ночью, то на рассвете следующего дня. К обеду обещаю выполнить поставленную задачу…

Когда я уходил от начдива, меня перехватили два комиссара — Габишев и Горячкин — и пригласили в политотдел дивизии. Они, будто сговорившись, спросили: можно ли надеяться, что взятая мною на себя задача будет выполнена?

Я почувствовал их товарищескую тревогу за меня, ответил, что это решение мною обдумано, и просил меня не задерживать: времени для подготовки осталось мало. Что касается успеха, то завтра будет все ясно…

С узла связи штаба дивизии я передал своему заместителю Бухаркину приказание: снять полк с занимаемого участка и к 12 часам ночи привести его на южную окраину Кургана, а штаб полка немедленно выслать туда же с командой конных и пеших разведчиков и двумя станковыми пулеметами.

В основе замысла — внезапность. Поэтому я потребовал прекратить атаки и артиллерийскую стрельбу, чтобы противник убедился, что мы выдохлись и больше не можем наступать в этом районе. Теперь мне нужны были наиболее свежие данные о белых. Их я решил добыть сам, конечно, не силой, а хитростью.

У южной окраины Кургана на Тоболе я знал один конный брод, через который переправлялся сам в день взятия города. У этого единственного брода было решено организовать командный пункт полка.

Сюда был вызван начальник артиллерии дивизии Касимов. Ему была поставлена задача — подготовить огонь артиллерии, главным образом на флангах наступления полка, и не допускать безнаказанного маневрирования по железной дороге вражеских бронепоездов.

Касимов — пожилой, хорошо знающий свое дело артиллерист — не обиделся, что ему ставит боевую задачу молодой, безусый командир. Он воспринял мои указания как приказ и обещал лично управлять огнем артиллерии в предстоящем бою.

Прибыли команды конной и пешей разведки, с ними — моя повозка. Я переоделся в форму белогвардейского подпоручика, ординарца нарядили ефрейтором. Таким обмундированием запаслись наши разведчики при разгроме колчаковцев под Русской Караболкой. Таким образом, конные разведчики с двумя пулеметами, вместе с «подпоручиком» переправились через Тобол. Пешую разведку я также подтянул к переправе.

В трех километрах восточнее Тобола, в кустах между двумя старицами, конная разведка спешилась.

Вместе с ординарцем Петром Якушевым пробрались по высохшей протоке — и лощиной к окопам белогвардейцев. Не доезжая метров трехсот, я, притворившись пьяным, разносил Петра за то, что он плохо вычистил мою лошадь. С криком и бранью мы перескочили окопы, которые тянулись по западной опушке леса, и оказались в тылу противника.

Ординарец, как было условлено, на мои ругательства только подскакивал в седле и повторял:

— Так точно, ваше благородие.

Два раза я хлестнул его плеткой на виду у белогвардейских солдат. Тем самым была создана полная иллюзия, что едет офицер со своим ординарцем. Офицеров в окопах противника не было, а унтеры и солдаты и думать не смели, чтобы спросить о чем-либо разгневанного офицера.

Так мы проехали по опушке леса около четырех километров, просмотрели позиции врагов на всем участке почти до самой железной дороги. Затем повернули обратно и… к своим.

Этой разведкой было определено все, что требовалось для наступления: точное расположение позиций противника, места переправы через Тобол, скрытые подходы к окопам и выгодный рубеж для развертывания наших войск, поведение вражеских солдат и офицеров. Разведчики с пулеметами остались между двумя старицами, а коноводы с конями (около 40 коней) были сосредоточены около брода. Ординарец и я, переодевшись, выехали навстречу полку, который подходил к городу с юга.

Закончившаяся разведка еще более укрепила мою уверенность в успехе. Мне было известно, что в Кургане белогвардейцы разграбили винокуренный завод. Не сомневался, что офицеры увлекутся дармовым спиртным, Когда я проезжал с ординарцем по окопам противника, притворившись пьяным, мое поведение солдаты воспринимали как должное явление. Они прятались в окопы, избегая встречи с пьяными офицерами. А ночью, думал я, и солдаты выпьют… Это было именно то, что нужно для внезапного удара.