От татей к ворам. История организованной преступности в России

Будучи представителями более образованных слоев населения, жиганы выглядели предпочтительнее своих старорежимных соратников по цеху. Они быстро взяли в руки нити управления преступным сообществом. Они подмяли под себя основную массу уголовников — шпану, или, как их еще называли, урок — и стали насаждать свои правила. В лице урок жиганы обнаружили непримиримых противников, которые не хотели подчиняться новоявленным авторитетам. Столкновения двух противоборствующих кланов носили кровавый характер и продолжались до тех пор, пока враждующие стороны не нашли компромисс. Они договорились об общих правилах преступной жизни, ставших известными как «воровской закон». Единые правила имели большой примиряющий потенциал, который позволил объединить лидеров двух группировок. Так появились «воры в законе» — признанные в преступном сообществе авторитеты, подчинявшиеся единым воровским законам.

Выйдя на историческую «арену» в начале 1930-х гг., в течение нескольких лет воры в законе быстро заняли главенствующее положение в лагерях системы ГУЛАГ. Они выполняли важные управленческие функции, в каких-то вопросах даже заменяя лагерную администрацию. Воры получали сведения о состоянии ближнего и дальнего воровского окружения, из различных источников узнавали планы властей и тюремной администрации. На основе собранных данных они принимали решения и отдавали приказы. Для выполнения поставленных задач использовались средства из коллективной кассы взаимопомощи, общака, куда поступали ресурсы всех уголовников. Порядок поддерживался силой правосудия. Проштрафившиеся преступники несли адекватное наказание, как того требовали понятия и взгляды самих воров.

Положение, при котором в местах заключения устанавливался отдельный воровской уклад, не устраивало лагерное управление. Заключенные выпадали из-под контроля администрации и создавали угрозу тюремному режиму. Они могли игнорировать распоряжения властей, а в ряде случаев открыто выражали свое неповиновение. Закономерным итогом внутрилагерной борьбы стало включение уголовных элементов в списки лиц, подлежащих репрессированию в 1937 году. 30 июля этого года нарком внутренних дел Н. И. Ежов издал оперативный приказ № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Приказ дал старт масштабной кампании по борьбе с противниками советской власти.

Помимо бывших кулаков, членов антисоветских партий и участников повстанческих организаций и контрреволюционных формирований, в расстрельные списки были включены «уголовные элементы, находящиеся в лагерях и трудпоселках и ведущие в них преступную деятельность». Приказ устанавливал предельное количество в 10 тысяч человек из лагерей НКВД, которых надлежало репрессировать и расстрелять. В значительной части под расстрел попала преступная лагерная элита — воры в законе и их ближайшее окружение. По данным журналиста А. И. Хабарова, в ходе лагерных чисток расстреляли более 30 тысяч человек, большинство из которых являлись преступными авторитетами. Между тем высшая воровская каста показала свою живучесть и перед началом Великой Отечественной войны продолжала представлять значительную силу.

«Воровской закон»

Власть и авторитет лидеров преступного сообщества держались на уголовных правилах и традициях, запечатленных в неписаном своде «воровских законов». Как мы уже говорили, воровской кодекс поведения окончательно сложился в начале 1930-х гг., став компромиссом между урками и жиганами. Под влиянием последних в воровских законах появились «политические статьи», в которых говорилось об отношении к лагерной администрации и государственной власти в целом. Помимо прочего, кодекс включал основные ценностные и моральные ориентиры, имевшие в воровской среде свойство непререкаемых постулатов. Они определяли нравственный облик вора, дабы выделить его из массы себе подобных преступников.

Помимо требований, распространявшихся только на «воров в законе», существовали понятия, обязательные для исполнения всеми преступниками, оказавшимися в местах лишения свободы. Эти условия формировали негласный тюремный закон, которому подчинялся любой заключенный лагерей и колоний. По большей части они выступали последовательным переложением основных воровских законов на специфику лагерной жизни. Еще ряд правил относился к любому представителю криминального мира, на которого распространялась власть воров в законе и их окружения. Они были призваны «цементировать» воровское сообщество от самого верха преступной иерархии до ее низших слоев.