…От темного пламени

Она стоит, не двигается. Глаза — аж белые от злости, но дрожит. Боится. Двинулся я на нее. Она отступает, я — на нее. Прошли через комнату, через другую. Я ее в сени выживаю. В сенях остановился, руку в свой плащ засунул и нож вытаскиваю. Серебряный. Да ты видел… — дорого он мне когда-то обошелся… — Так и пошел на нее — иконка в руке, нож в другой. Загоняю на кухню… Видит она — деваться некуда. Взвыла, да опять так, что меня передернуло; скинулась кошкой — и в окно… с восьмого-то этажа… стекло вдребезги…

У меня еще сил хватило подойти к окну и посмотреть вниз. Не увидел я там ее.

«Так, — думаю, — теперь она тебя в покое не оставит. — Готовься, Александр…»

Это все, что я тогда успел подумать. Тут же, на кухне, и отключился.

— Вот так, — закончил Сашка. — Никаких коней, как видишь…

— А… дальше что?..

— А дальше все. Ну квартиру я ту освятил. Хотя это на всякий случай. Квартира-то не ее. Материна. Потом запер да уехал. Она туда больше не вернулась. Да и понятно. Поселилась здесь, на пустыре. Я ее почуял.

— Как почуял?

— Чутьем. У меня после того всего как озарение какое-то было. Я чертовщину стал хорошо понимать…

— А потому, — сам себя прервал Сашка, — могу сказать, что она сюда не только за мной прибыла. А может, совсем не за мной. Есть у нее тут какое-то еще дело. Что она тут, на пустыре, делает? Может, ищет что?.. Или, наоборот, сторожит?.. Сдается мне, что…

— Слушайте, — внезапно решился я, — я вам сейчас еще кое-что расскажу…

И я начал рассказывать ему всю свою историю с самого начала. Опуская, конечно, насколько возможно, все, что касалось Ирочки.

Сашка внимательно слушал. Я начал с того, что сидя на скамейке, повстречал кошку, упомянул еще раз о погоне, продолжил тем, как шел по пустырю и ушел в чудеса. Сашка слушал, не перебивая. Только на лице его изумление достигало все большего накала. Я дошел до того, как упал в яму, нашел в ней две безделушки, вылез и увидел ведьму; она чуть не бросилась на меня, но, испугавшись, убежала… Рассказал, как вытряхнул над ямой башмак и чуть было не был накрыт камнем…

— А ведь это я ее спугнул, — выпалил Сашка.

— Что?.. Вы тоже были у ямы?..

— Нет. Грохот потом слышал невдалеке, по не знал, что… Постой… постой… да ведь это ее место!..

— Где?..

— Где яма твоя была… Если ты не ошибся. Это она, выходит, клад охраняла…

— А как же…

— Постой, постой. Мне еще не все ясно. Давай дальше.

Дальше я рассказал, как ночью мне снились голоса. Как на следующий вечер я сидел и рассматривал свои безделушки, и опять мне грезилось всякое… Затем ведьма заглянула в окно…

— Это я глядел, — опять ошарашил меня Сашка.

— Вы?.. — и я запнулся.

— Не понимаю… — произнес я после долгой паузы.

— А что тут понимать? Крутилась тут моя сестрица, все тебя высматривала. Да меня боялась. А меня любопытство разобрало, и решил я на тебя взглянуть — что ты за зверь такой, что тебе персональное внимание…

— Так это я за вами гнался?

— За мной. Но я тебя перехитрил.

— Куда вы делись?

— На дерево залез. И переждал.

…Да. На деревья я почему-то не догадался взглянуть.

— А что ж вы мне ничего не сказали?

— А откуда я знаю, кто ты такой? Может, вы с ней на пару меня морочить собирались. Это я уже на пустыре о тебе догадался…

— Хорошо, а потом вы где были?

— А потом слез с дерева и пошел сестрицу выслеживать. А она сама на меня наскочила…

— Где?

— Да недалеко как раз от Петькиного дома.

— Ну и?..

— Ничего. Гонял ее, гонял, но только упарился. Далеко она меня таскала. Обозлился, плюнул и решил поближе к ее пятачку подобраться. И там подождать. В расчете, что она непременно вернется. Но не понравилось мне там. Такой воздух стоял, как будто могилы задышали. Земля колыхалась… Я отважился на самый пятачок подобраться, глянул — ты сидишь, качаешься, и под ногами у тебя земля расступается…

— Постойте, — сказал я. — Это все понятно. И вероятно… То есть не очень вероятно, но все ж можно допустить… Но вчера вот! Это ж сплошная сказка! Неужто и вчера все это было?.. — Дорожка. Клад. Камень отваленный… — Неу…

— Ну, милый! Ясное дело, что сказка. Да еще настоящая. Вчера ведь Купальская ночь была. Так что и камень отвалился, и клад нашелся. Ты, я думаю, разрыв-траву башмаком подцепил. Когда по пустырю брел. Говоришь, тогда чудеса и начались. Вот она тебя на клад и навела.

— Понятно. А когда вытряхнул туфель — камень вернулся…

— Да. Значит, вот какое дело у моей сестрицы… О-о-о!.. — хлопнул себя по лбу Сашка. — Понял!.. понял!!.

— Что? Что еще?..

— Понял! Это она меня подальше уводила… понимаешь? Чтобы успеть…

— Куда?

— Никуда!.. Чтоб тебя успела земля забрать. Ты все равно спал, и тебе песни пели, а трещина под тобой расходилась. А вот она боялась, что я помешать могу, да и уводила меня!.. Ах ты… — он удержался, видимо, от грубого слова.

А я сидел и молчал. Действительно, Купальская ночь!.. Как я сам не сообразил!.. С такой поправкой все становилось понятно. Не то, чтобы понятно, но со сказочной стороны можно было бы найти ключ ко всему происходящему… Однако я все ж временами вспоминал, что имею дело с сумасшедшим. И что неприлично принимать на веру все, что он скажет.