От убийства до убийства

— Да, сэр, — ответил он и протянул кондуктору руку, как бы для пожатия.

Кешава, недоумевая, принял ее; сидевшие сзади мальчики заревели от хохота. Когда же Кешава отнял руку, в ладони его осталась лежать бумажка в пять рупий.

Кешава бросил ее к ногам мальчика:

— Сделаешь так еще раз, сын лысой женщины, я выкину тебя из автобуса.

Сходя, девочка оглянулась на Кешаву. Он увидел в ее взгляде благодарность и понял, что поступил правильно.

Один из пассажиров прошептал ему:

— Ты хоть знаешь, кто этот мальчик? Его отцу принадлежит магазин видеопроката, он лучший друг Члена Парламента. Видишь буквы «CD» на его нагрудном кармане? Его отец покупает эти рубашки в Бомбее и привозит их сыну. Говорят, каждая стоит сотню рупий, а может, и две.

Кешава ответил:

— Пусть ведет себя в моем автобусе поприличнее. Здесь нет богатых и бедных, билеты у всех одинаковые. И к женщинам лезть никому нельзя.

В тот вечер Брат, услышав об этой истории, обнял Кешаву:

— Мой доблестный кондуктор! Я горжусь тобой!

А потом он поднял руку Кешавы вверх, и все зааплодировали.

— Этот отважный деревенский мальчик показал городскому богатею, как следует вести себя в пятом автобусе!

На следующее утро, когда Кешава высунулся, держась за металлическую стойку, из автобуса и дунул, ободряя водителя, в свисток, стойка вдруг затрещала — и переломилась. Кешава на всем ходу вылетел из автобуса, ударился о дорогу, покатился и врезался головой в каменный бордюр.

После этого он несколько дней пролежал, сжавшись в комок, на своей кровати в общежитии, ему все время хотелось плакать. Потом повязку с головы сняли, кровотечение прекратилось. Однако он продолжал молчать. Когда же соседи подходили и встряхивали его, Кешава кивал и улыбался, словно говоря: да, со мной все в порядке.

— Так почему же ты не встаешь и не идешь на работу?

Кешава не отвечал.

— Он куксится целыми днями. Мы его таким никогда не видели.

Кешава не выходил на работу целых четыре дня, а потом все увидели его высунувшимся из автобуса и кричащим на пассажиров — совсем таким, как прежде.

Прошло две недели. Однажды утром он почувствовал, как ему на плечо легла тяжелая рука. Сам Брат пришел повидать его.

— Мне сказали, что за последние десять дней ты проработал всего один. Это очень плохо, сын мой. Тебе нельзя раскисать. — Брат сжал руку в кулак. — Ты должен быть полным жизни.

И Брат потряс кулаком перед лицом Кешавы, как бы показывая, что такое полнота жизни.

Стоявший поблизости мальчик постучал себя пальцем по лбу:

— До него уже ничего не доходит. Он рехнулся. Ушиб башку и стал идиотом.

— Да он всегда был идиотом, — сказал другой, причесывавшийся перед зеркалом. — А теперь ему и хочется только спать да жрать, и все задаром.

— Заткнитесь! — сказал Брат. И замахнулся на них тростью. — Не смейте говорить так о моей голосистой звезде!

Он ласково пристукнул тростью по голове Кешавы.

— Видишь, что они говорят о тебе, Кешава? Что ты притворяешься — просто для того, чтобы красть у Брата еду и спать на его кровати. Видишь, какими оскорблениями они тебя осыпают?

Кешава расплакался. Прижал к груди колени, опустил на них голову и зарыдал.

— Мой бедный мальчик! — Брат и сам чуть не заплакал. Он присел на кровать, обнял Кешаву.

А уже уходя, сказал:

— Кто-то должен сообщить о случившемся его родным. Мы не можем держать его здесь, если он не работает.

— Так мы уже ходили к его брату, — сказал один из соседей Кешавы.

— И что?

— Он о Кешаве даже слышать не хочет. Говорит, что они больше не родственники.

Брат ударил кулаком по стене.

И помахал занывшим от удара кулаком.

— Парень должен получить помощь от брата. Других вариантов нет! — закричал он. — Я сам займусь этим куском дерьма, я ему покажу! Я заставлю его вспомнить о долге перед младшим братом!

Никто Кешаву из общежития не выгонял, но однажды вечером он, придя в спальню, увидел, что на кровати его сидит какой-то мальчик. Новичок водил пальцем по лицам киноактрис, а другие мальчишки поддразнивали его:

— А, так это его жена, говоришь? Никакая она не жена, идиот!

Все выглядело так, точно этот мальчик жил здесь всегда, а другие были его соседями.

И Кешава просто ушел. Драться за свою постель ему не хотелось.

Ночь он просидел у закрытых ворот Центрального рынка, кое-кто из уличных торговцев узнавал его и кормил. Он не благодарил их, даже не говорил им «здравствуйте». Та к продолжалось несколько дней. В конце концов один из торговцев сказал ему:

— В этом мире кто не работает, тот не ест. Еще не все потеряно, пойди к Брату, извинись, попроси, чтобы он вернул тебя на прежнюю работу. Ты же знаешь, он к тебе, как к родному, относится…

Кешава еще несколько ночей пробродил вокруг рынка, а после, днем, ноги сами привели его в общежитие. Брат снова сидел в своей гостиной, и ступни ему снова массировала женщина.

— Какое красивое платье было на Рекхе в том фильме, тебе не кажется, что…

В комнату вошел Кешава.

— Чего тебе? — спросил, вставая, Брат.

Кешава попытался произнести хоть какие-нибудь слова, протянул руки к мужчине в синем саронге.

— Этот идиот-хойка окончательно спятил! От него воняет! Выбросьте его отсюда!