От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг.

Вскоре военная разведка представила Сталину более точную информацию о переброске немецких войск на Восток: «Переброска германских войск в Восточную Пруссию и на территорию бывшей Польши подтверждается рядом агентурных источников, данными иностранной прессы и заявлением германского военного атташе в Москве… предупредившим о предстоящих перебросках, мотивируя их как возвращение частей на старые места расквартирования»[1824].

В начале июля Берия передал Сталину отчет о выполнении особого задания надежным агентом в Польше, подтверждавший, что передислокация немецких войск свидетельствует о начале подготовки Германии к войне с Советским Союзом. Сведения, собранные в различных приграничных районах пограничниками НКВД, сообщали, что германские офицеры высокого ранга осматривали эти районы в течение летних месяцев. Затем последовало строительство новых аэродромов и расширение существующих. Перегоняемые на них самолеты с Западного фронта проходили тщательный технический осмотр. Было также отмечено прибытие в приграничную область пилотов германских ВВС. Это заставило советскую разведку забить тревогу, так как информация подтверждала данные, находившиеся в ее распоряжении, а в некоторых случаях практически повторяла их. К концу августа из разных источников стало известно, что германское командование намечает перебросить на Восток 120 дивизий[1825].

Сталин полагал, что войны с Германией можно избежать или по крайней мере оттянуть ее начало, если правильно «разыграть дипломатические карты». Достижение прочного урегулирования отношений с Германией или получение мирной передышки зависели в том числе и от безупречной работы разведки.

Как уже отмечалось, серьезный ущерб советской разведке нанесли чистки, в результате которых пострадали не только руководители, на смену которым пришли менее опытные и способные работники[1826], но и заграничные разведывательные сети. Чистки произвели разрушительный психологический эффект, сведя на нет инициативу и свободу в анализе полученной информации, жизненно необходимые для успешной работы разведки.

Кроме того, не следует забывать о сталинском недоверии к разведке и военным вообще в период 1939–1941 годов. Как отмечал позднее Молотов, отношение Сталина выражалось в следующем: «Я считаю, что на разведчиков положиться нельзя. Надо их слушать, но надо их и проверять. Разведчики могут толкнуть на такую опасную позицию, что потом не разберешься. Провокаторов там и тут не счесть. Поэтому без самой тщательной проверки, перепроверки нельзя на разведчиков положиться»[1827].

Подобное отношение со стороны высшего руководства страны вынуждало разведку проявлять осторожность. Вследствие этого постоянный поток разведывательной информации характеризовался двумя противоположными особенностями. Необработанные данные, особенно при ретроспективном анализе, неизменно содержат достаточно точные и подробные сообщения о наращивании сил Германией. Однако попытки подогнать эту информацию к преобладающим политическим концепциям приводят к совершенно другому результату. Говорить, будто Сталин не знал об опасности, потому что разведка скрывала от него правду, – значит сильно преувеличивать. Списки рассылки показывают, что обширная разведывательная информация доходила до Сталина, и он знал о ней, как знал и Жуков, впоследствии заявлявший, будто его намеренно оставляли в неведении[1828].

К началу 1941 года из-за границы ежедневно поступали в Разведуправление от пяти и более разведывательных донесений. Каждые 10–15 дней по ним готовилась специальная сводка (спецсообщение). Правда, руководство военной разведки предпочитало открыто не высказывать мнение о неизбежности войны с Германией, сложившееся на основе твердых фактов, находящихся в его распоряжении.

Вообще разведывательные сообщения поступали из трех основных источников: РУ ГШ, НКГБ и НКИД. Эти сообщения сводились воедино, как правило, в секретариате Сталина. Кроме этого, разведывательные сведения обычно рассылались в количестве до 14 экземпляров Молотову, Ворошилову, Тимошенко, Жукову, Берии, Кузнецову, Мехлису, Кулику, Шапошникову и другим заинтересованным лицам. Значительная часть сведений, полученных НКГБ, передавалась военной разведке. В ряде случаев НКГБ сопоставлял свои материалы с добытыми военной разведкой и давал на них заключение: «Ваши данные о переброске за последнее время германских войск и воинских грузов к границам СССР правдоподобны. Они подтверждаются рядом наших источников»[1829].

Советская разведка пристально следила за передислокацией германских войск после капитуляции Франции. Цель передислокации преимущественно связывалась с будущими операциями на Балканах, в частности в Салониках и турецких Проливах[1830].