От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг.

Лишь в середине марта 1939 года, после всех опасных изменений в соотношении сил в Европе в пользу Германии, а также принимая во внимание полученные британской разведкой сведения о возможном советско-германском сближении, Лондон решил внести существенные коррективы в свою политику. С одной стороны, Великобритания решила предоставить гарантии Польше (а вскоре и ряду других европейских стран) по оказанию поддержки в случае любых действий, угрожающих ее независимости, о чем было заявлено 31 марта; а с другой – активизировать контакты с Советским Союзом, практически прекращенные после Мюнхенского соглашения. Однако опасения Лондона по поводу возможности «нового Рапалло» не исчезли полностью[470].

Во Франции также возникли призывы изменить отношение к СССР. 17 марта 1939 года на заседании радикал-социалистической фракции французского парламента было принято решение потребовать от премьер-министра Э. Даладье принятия конкретных мер для улучшения франко-советских отношений (направление в СССР официальной делегации, установление контактов между военными штабами и т. п.)[471]. Франция также последовала примеру Великобритании и предоставила Польше гарантии помощи в случае германской агрессии.

В той тревожной обстановке, по общему мнению советских политиков и дипломатов, которое четко выражено в воспоминаниях советского посла в Великобритании И. М. Майского, «предотвратить вторую мировую войну можно было бы только дружными совместными усилиями СССР, Англии, Франции, США»[472]. «Практически особенно важно было сотрудничество Лондона и Москвы, – отмечал посол. – На одном публичном собрании зимой 1938/39 годов я открыто заявил, что вопрос о войне или мире в конечном счете зависит от характера отношений между Англией и СССР. Но то, что я видел и наблюдал в течение моей шестилетней работы в Лондоне, в особенности то, что произошло в Европе в 1938 году, делало маловероятным тесное сотрудничество держав, не заинтересованных в развязывании войны. Меньше всего можно было рассчитывать, что на такое сотрудничество пойдет Чемберлен…»[473].

Значительная часть исследователей[474] полагают, и мы разделяем эту точку зрения, что именно агрессивно-экспансионистские действия Германии и Италии в марте-апреле 1939 года вынудили Англию и Францию отойти от политики умиротворения и приступить к поиску иных политических решений и новых союзников для сдерживания германской экспансии, включая и зондаж позиции СССР. Именно весной 1939 года Лондоном и Парижем был избран «новый курс» внешней политики по отношению к Советскому Союзу. Однако при этом важно отметить, что и полностью порывать отношения с Германией они не хотели и не собирались.

Исходя из того, что в условиях повышения агрессивности Германии национальные интересы СССР и западных держав совпадали в главном, советское руководство попыталось заключить антигитлеровский союз с Англией и Францией. 18 марта, то есть сразу после захвата Чехословакии, в ответ на тревогу, высказанную Чемберленом по поводу возможной угрозы Румынии со стороны Германии, советское правительство предложило созвать совещание представителей СССР, Англии, Франции, Польши, Румынии и Турции для предотвращения новой агрессии[475]. Однако британский премьер-министр счел такое совещание «преждевременным». Тогда СССР обратился к правительствам Латвии, Эстонии и Финляндии с предложением подписать договоры о взаимной помощи, но и это предложение было отклонено. Как можно заключить из бесед Чемберлена и Галифакса с прибывшим в Лондон французским министром иностранных дел Ж. Боннэ, для этих западных держав было более актуально укрепить англо-французский союз, чем заключать какие бы то ни было соглашения с СССР[476].

Со своей стороны 21 марта британская дипломатия в лице посла в СССР У. Сидса представила наркому иностранных дел СССР М. М. Литвинову проект «декларации четырех», в которой указывалось, что в случае угрозы политической независимости любого европейского государства соответственные правительства (Великобритании, СССР, Франции и Польши) «настоящим обязуются немедленно совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления таким действиям»[477].

Через день советское правительство ответило, что оно находит декларацию недостаточно эффективной, тем не менее согласно ее незамедлительно подписать. Более того, чтобы усилить ее политическое влияние, СССР предложил подписать ее первым лицам четырех государств. От СССР также последовало предложение пригласить балканские, прибалтийские и скандинавские страны присоединиться к декларации, расширив таким образом антигитлеровскую коалицию.