От войны до войны

Утром лигисты все еще бродили вокруг дома, как волки вокруг овчарни. Штурмовать особняк они не осмеливались, но Ричард не сомневался – кончится именно этим. Стражи не было – Дорак рассчитал каждую мелочь. Неугодных устранят фанатики, а когда все будет кончено, придут войска, черноленточники подожмут хвосты и разбредутся по своим лавчонкам, их приговорят к церковному покаянию, и на этом все закончится.

Что же делать? Слуг в доме немного, но кэналлийцы это кэналлийцы. Они будут драться до конца, хотя на Оноре им по большому счету плевать. Юноша глянул на своих гостей. Епископ молился, он молился не переставая с той минуты, как переступил порог дома. Спутники Оноре подавленно молчали, к завтраку так никто и не притронулся. Ричард сел в кресло и задумался, стараясь представить, что бы на его месте сделал Ворон. Ворон, оказавшись на месте воробья, может многое, только воробью от этого не легче.

Юноша глянул сначала на часы, потом в окно. День только начинался. Выбраться из особняка незамеченным не получится. Сам Ричард еще мог по примеру Антонио перебраться с росшего у конюшен каштана на крышу соседнего дома, но такие упражнения не для пожилого клирика, а помощь так и не пришла. То ли что-то случилось с гонцом, то ли с Килеаном-ур-Ломбахом.

– Если озлобившиеся и гневные будут штурмовать дом, – подал голос Оноре, – я выйду к ним навстречу.

– Ваше Преосвященство! – Пьетро аж задрожал от ужаса.

– Хозяин этого дома – воин. Он знает, что, если крепость нельзя отстоять, следует открыть ворота.

– Нет, – Ричард возразил прежде, чем понял, что спорит с духовной особой, почти святым, – нет. Эр Рокэ никогда бы не сдался.

– Пример был неудачен, – согласился епископ, – я не силен в воинской науке. Но эти люди не уйдут, пока не убедятся, что нас тут нет, или пока не получат желанную добычу. Нет, дети мои, – Оноре грустно улыбнулся, – я не стремлюсь взойти на костер, будем уповать на милость Создателя.

Взгляд Преосвященного вновь стал невидящим, губы зашевелились. Он верил и молил того, в кого верил, о помощи, но у Дика с молитвой не получалось. На улице раздался шум, и в тот же миг в дверь постучали. Хуан!

– Что случилось? – Ричард почувствовал, что его голос дрогнул.

– Эти люди на улице, – слуга был спокоен, – требуют, чтоб их впустили. Если к ним не выйти, они начнут ломать ворота.

Что бы сделал Ворон? Отец? Иноходец Эпинэ?

– Хорошо, я сейчас спущусь.

– Их около сотни, и они вооружены.

– Спасибо, Хуан. Я сейчас спущусь.

– Ричард Окделл, – Оноре поднялся, в его глазах застыла решимость, – я пойду с вами.

– Нет! – отрезал Дик, напрочь отказывая епископу. – Я поговорю с ними. Может быть, их удастся остановить. Помолитесь за меня.

– Иди, сын мой. – Ему почудилось или в голосе епископа было облегчение? Ему не хочется выходить, ему не хочется умирать. А кому хочется? Дик проверил шпагу и вышел. Спуск занял не больше минуты, но в ворота уже колотили вовсю. Пока в них колотили кулаками и ногами, это окованным медью толстенным доскам не повредит, но если приволокут какое-нибудь бревно…

– Прикажете отпереть? – спросил Хуан.

– Нет! Отопрешь, и сразу ворвется толпа. – Я пройду через калитку привратника. – Юноша вздохнул, но отважно добавил: – Один! Я выйду и сразу же запирайте. Слышите?

– Как угодно. – Хуан был бесстрастен, как кот, но Ричарду хотелось думать, что в глазах кэналлийца мелькнуло уважение. Когда Рокэ вернется, Хуан расскажет, что оруженосец эра не испугался озверевшей толпы. Ричард Окделл закусил губу, отодвинул массивный засов и оказался в пустой привратницкой. Между ним и черноленточниками оставалась низкая дверца. Последняя. Нужно ее открыть и выйти, но Дик вместо этого приник к решетчатому окошечку, откуда было прекрасно видно и ворота, и бьющих по ним лигистов. Особенно усердствовал один, высокий и тощий.

Черноленточник что-то выкрикнул и снова ударил в ворота ногой. Это было последним, что ему удалось сделать в этой жизни. Раздался выстрел, и фанатик мешком свалился под ноги своих приятелей.

– Какая наглость, – знакомый голос заставил Ричарда рывком распахнуть дверцу и выскочить на улицу чуть ли не под копыта Моро. Сзади виднелись береты кэналлийцев – человек двадцать, не больше, но двадцать кэналлийцев и Ворон – это уже армия. Молитвы Оноре были услышаны!

Рокэ, все еще сжимавший в руке дымящийся пистолет, с явным осуждением смотрел на мертвое тело.

– Подумать только, рваться в мой дом! Куда только катится этот мир? Добрый день, юноша.

– Монсеньор!.. Так рано?

– Видите ли, юноша, – Рокэ вел себя так, словно толпа фанатиков у ворот была в порядке вещей, вернее, так, словно этой толпы просто не было, – мне стали сниться весьма странные сны. Некоторые, вероятно, охарактеризовали бы их как кошмары. Представьте себе, я проламывался через какую-то стену, в которой самым мерзким было то, что ее не было вовсе. Мне за какими-то кошками понадобилось разыскать моих вассалов, но вместо них я почему-то нарвался на вашего друга Эпинэ. Ерунда, конечно, но когда он приснился еще раз, я решил вернуться…