От войны до войны

– Гос… Господин Первый маршал, – длинноносый черноленточник, видимо – главный, обрел дар речи и решил заявить о своем присутствии, – у нас есть веские основания предполагать, что в вашем доме скрывается еретик и отравитель.

– Вот как? – Маршал рассеянно потрепал коня по шее. – Ричард, подержите Моро под уздцы. Имейте в виду, он немного раздражен. Так вы говорите, еретик? Я отсутствовал несколько месяцев, но, помнится, сих достойных господ к себе не приглашал.

– Безбожный Оноре и с ним еще двое! – Лигист старался говорить уверенно, но куда там! Выдержать взгляд Проэмперадора Варасты было не под силу бывалым генералам, чего уж говорить о вооруженном лавочнике.

– Эсператистский епископ? – Темная бровь слегка приподнялись. – Какая гадость!

– Еретик и отравитель, – услужливо добавил черноленточник.

– В любом случае – болтун. Не терплю, когда меня пугают загробными ужасами, особенно перед обедом.

Дик с ужасом и надеждой следил за своим эром. Рокэ презирает эсператистов, он много кого презирает, но он не позволит убивать в своем доме. По крайней мере Дик на это надеялся.

– Они забрались в ваш дом, когда вас не было, – настаивал лигист.

– Это было бы досадно – не терплю незваных гостей, – доверительно сообщил Алва и принялся перезаряжать пистолет. – Ричард, есть у нас в доме еретики?

– Нет, монсеньор, – голос юноши не дрогнул.

– А отравители?

– Нет, монсеньор.

– Вот видите, – пожал плечами Рокэ, – еретиков и отравителей у нас нет.

– Мы считаем, что именно ваш оруженосец впустил их в дом.

– Ну и считайте, – разрешил Алва.

– Наш долг – найти преступника. Приказ Его Высокопреосвященства!

– Дражайший, – в ленивом голосе почувствовалось раздражение, – меня никоим образом не волнует, что и кому вы должны. Забирайте вашего покойного приятеля и отправляйтесь ловить ваших еретиков. Мое дело – сторона. Я устал и хочу спать.

– Только после того, как мы обыщем дом, – отважно заявил черноленточник, – иначе я буду вынужден сообщить Его Высокопреосвященству…

– Вот как? – Ворон улыбнулся. – А я чуть было не решил, что поторопился с выводами на ваш счет. Мне плевать на ваших еретиков, но вы мне надоели.

– Его Высокопреосвященство…

– Сейчас вы предстанете не пред кардиналом, а пред Создателем. – Алва поднял пистолет, и позеленевший лигист сделал шаг назад, за ним потянулись и остальные.

– Стойте, – Рокэ говорил негромко, но люди с черными бантами послушно и торопливо замерли, – заберите вашего друга. Я не намерен хоронить чужих покойников.

Лигисты повиновались – спорить с Алвой не отважился никто. Пришел тигр, и гиены разбежались. Ворота распахнулись. Все это походило на какой-то сон. Первый маршал Талига как ни в чем не бывало спрыгнул с коня:

– Идемте в дом, юноша.

Дику ужасно хотелось убедиться, что лигисты убрались окончательно и бесповоротно, но вернуться он не рискнул. Герцог бросил плащ и перчатки отложившему мушкет Хуану, молча проследовал в кабинет, налил вина, сел в кресло у камина и, по своему обыкновению разглядывая бокал на свет, осведомился:

– Что все это значит?

Ричард молчал, не зная, что говорить. Скрывать правду было опасно, вручать Рокэ судьбу Оноре – тоже. Ворон прогнал лигистов, но он заодно с Дораком!

– Ричард, вам надо учиться врать. Попросите вашего друга кансилльера преподать вам несколько уроков.

– Эр Рокэ…

– Ричард Окделл проявил эсператистское милосердие и смелость, присущие его роду. – Дикон вздрогнул, увидев Его Преосвященство, стоящего в дверях. За спиной Оноре маячила шевелюра Пьетро и хмурился Виктор.

– Значит, этот мужлан был прав. – Герцог отхлебнул вина, – впрочем, я так и думал. Добрый день, господа. Проходите, располагайтесь. Красное? Белое? Ликеры?

– Мы благодарим вас за спасение, – с чувством сказал епископ, – хоть я и скорблю о смерти этого несчастного. Мне следовало выйти навстречу преследователям, но я проявил слабость.

– Вы мне ничем не обязаны, – Рокэ протянул Дикону бокал, – еще! Этот грубиян поплатился за то, что ломился в дом Рокэ Алва. О вашем присутствии я ничего не знал, но раз вы все равно тут, не вижу причины не позавтракать. Я голоден, как все кошки мира.

– Сегодня мы отказываемся от пищи в память наших погибших братьев.

– Не понимаю, – Рокэ задумчиво тронул цепь с сапфирами, – при чем здесь погибшие братья? Какое им дело, едите вы или нет?

– Умерщвляя нашу плоть, мы питаем наш дух.

– Напротив. Если человек голоден, он будет думать о еде. Вот после завтрака можно поболтать и о вечном.

– Создатель, прости этому человеку, – вздохнул Оноре.

– Что именно мне должен простить Создатель? – осведомился Рокэ. – Что я в него не верю, или то, что я только что прикончил одно из его созданий? Правда, оно было удивительно докучливым.

– С вами невозможно разговаривать.

– Тогда пойдемте завтракать.

Глаза Пьетро вспыхнули надеждой, но Оноре лишь покачал головой.

– В таком случае позвольте вас покинуть. Ричард, вы тоже голодаете в память невинно и винно убиенных?

Говорить «да» и «нет» было равно глупым, и Дикон поплелся за своим эром, не решаясь поднять глаза. Ворон тоже молчал, понять, что было у него на уме, мог разве что Леворукий.