От всего сердца

Курятник ку-ко все еще хранился у меня на складе, но он был слишком большим. Я вырезала новый набор комнат в крыле наблюдателей и начала превращать их в небольшую среду обитания. Что ему нравилось в прошлый раз? Просо. Вот и все. Мне нужно было бы сообщить Орро.

Зазвонил сотовый Шона. Он достал его из кармана мантии и посмотрел на него.

— Мараис.

Офицер Мараис подрабатывал нашим охранником. У него накопилась куча отпусков, поэтому он взял недельный отпуск, чтобы охранять «Гертруду Хант». Он, к сожалению, не поделился этим фактом с женой. У меня было предчувствие, что за это ему придется чертовски дорого заплатить.

Шон несколько мгновений прислушивался.

— Я сейчас буду. — Он повесил трубку и повернулся ко мне. — У нас появились протестующие.

— Что?

— Какая-то религиозная группа Доминиона протестует перед гостиницей. У них проблема с выбором пары.

— Средь бела дня?

Я вывела трансляцию с уличных камер на ближайший большой экран. Три человека стояли перед гостиницей, сразу за границей. Должно быть, они использовали оттенок для кожи, потому что их кожа выглядела по-земному. Их высокотехнологичные плакаты, выполненные из маленьких металлических стержней и светящиеся неоном, так не выглядели.

— Я разберусь с этим, — сказал мне Шон.

Он бросился к стене. Гостиница открыла для него вход.

Я отмахнулась от экрана.

— Что-то срочное?

— Не волнуйтесь, Шон справится с этим. — Я закончила комнату и открыла проход в крыло наблюдателей. — Позвольте мне показать вам ваши комнаты.

Мы пошли по коридору. Это был мой шанс поковыряться в его мозгах. Нам все еще предстояло разобраться со скрытым убийцей.

— Каково ваше мнение о Никати?

— Умный, красноречивый и хорошо образованный, — сказал Первый Ученый. — Но, увы, ненастоящий философ.

— Почему?

— Никати разделяет те же недостатки, что и Амфи, хотя у нее они более очевидны.

— Я думала, она хорошо справилась.

Первый Ученый покачал головой.

— У нее были хорошие учителя. Они научили ее, как находить знания и как ими пользоваться, но им не удалось зажечь искру оригинальной мысли. Правда в том, что знакомство с мыслями тех, кто был до нас, является основой философии, но это только первый шаг. Следующий шаг — выработать свой собственный взгляд. Гораздо более ужасающее начинание.

— Получается, Амфи проиграла?

— Без сомнения. Какой вопрос я задал?

— Что такое любовь?

Первый Ученый кивнул.

— Вот именно. Я спросил их об их определении любви. Амфи просто объявила, что любовь сложна, пересказала то, чему ее учили, и повела нас по кругу к своему тезису. Она так и не ответила на этот вопрос.

— А леди Вексин?

Глаза Первого Ученого загорелись.

— Такая прекрасная лаконичная демонстрация принципа Тессидекта. Он был одним из основополагающих философов, вышедших из скопления Омега Центавра около тысячи лет назад. Тессидект предположил, что любовь, по сути, обязывает. Независимо от того, взаимна она или нет, она создает отношения между существом и объектом его желания, формируя свой собственный микрокосм. Миниатюрную вселенную нашего собственного создания, разрушающую все аспекты пространственно-временного континуума. Когда вы влюблены, ваше восприятие, ваше внутреннее равновесие, даже ваше чувство времени и места меняются.

Интересно. Я никогда не думала об этом с такой точки зрения.

Первый Ученый продолжал, размахивая на ходу своей указкой.

— Поскольку каждое существо уникально и не похоже ни на одно другое, уникальна и их любовь, и микрокосм, который она создает. Ее нельзя определить, ее можно только пережить.

Правда. Я была влюблена до того, как встретила Шона, но мои отношения с ним были непохожи ни на какие другие. Это было… это было по-другому, и я не могла до конца выразить это словами.

— В двух коротких предложениях леди Вексин передала саму суть этой концепции: ее любовь нельзя объяснить, ее можно только почувствовать, она не похожа ни на какую другую, и она предпочитает ее всем предыдущим любовям, которые испытывала. Я не должен был ожидать ничего меньшего от ученицы Храма Желания. В конце концов, у них прекрасное образование.

В леди Вексин было гораздо больше, чем она показывала миру, хотя некий многострадальный канцлер, скорее всего, сказал бы Первому Ученому, что он слишком высоко оценивает ее.

— Но Прайсен Ол — настоящая находка в этой компании. Вы заметили, что он процитировал Секвиста? Я знаю многих ученых, которые воздержались бы даже от упоминания этого имени. Планетофаг, суперорганизм, путешествующий с планеты на планету, пожирающий жизнь, чтобы поддерживать свою собственную, но все же осознающий и мучимый своим существованием, проклятый, оскорбляемый и, наконец, уничтоженный. И вот этот молодой человек, у которого не только хватило смелости процитировать его исследование своей цели, но и расширить его, добавив свои собственные наблюдения. Я почти уверен, что он родом из монастыря Са. Его аргументы отличаются особым непринужденным, но утонченным подходом.

— Может ли он быть самозванцем?