От всего сердца

— Я знаю глубокую воду. Я вкусил тьму, такую густую и холодную, что она ослепляет все чувства, место без течения, где не существует направления. Я стал свидетелем существ, которые живут в ней. Я видел челюсти монстров, которые появляются на свет по всей длине океана. Я знаю цену безопасности. Независимо от того, насколько ты силен, есть враги, которых ты не можешь сокрушить.

— Говоришь как трус.

— Ты пытаешься принизить меня. Ты плавал в глубокой воде? Ты можешь убить левиафана?

Суркар пожал плечами.

— Хорошо. Как твой народ обеспечивает безопасность? Просвети меня.

— В океане есть огромные кораллы. Коралл растет медленно благодаря усилиям крошечных существ, и все же с годами он разрастается и дает приют другим жизням. Рыбы носятся вокруг него, играя и питаясь; моллюски ползают под ним, очищая дно океана; десятки видов питаются, живут и размножаются в пределах его роста, и если появится хищник, они спрячутся в прочных стенах коралла, и большинство из них выживет. Если надо обеспечить безопасность, то ты должен стать кораллом. Помогать другим. Сделать себя незаменимым для них. Показать им, что порознь вы боретесь, но вместе вы процветаете.

Суркар усмехнулся.

— Вот так получаются рабы. Сделай себя незаменимым, и те, кто сильнее, закуют тебя в цепи. Почему они должны уважать тебя или заботиться о твоем благополучии, если они могут просто заставить тебя выполнять их приказы? Без силы возмездия ни один из твоих талантов не имеет значения. Ты станешь низшим из низших, обреченным на жалкое существование. Нет, мой народ так жить не будет. Я дорожу своей свободой. Я не буду отодвигать это в сторону. Я не буду съеживаться.

— Неправда.

— Я не лгу, рыба, мне это не нужно. Я достаточно силен, чтобы заставить других страдать из-за дискомфорта от моих правдивых слов.

— Убивая своих врагов, — сказал переводчик Оунда мягким и печальным голосом. — Убивая родителей. Убивая потомство. Таким образом, безопасность не повысишь. Ты плодишь воспоминания, которые прорастают глубоко в животах выживших, как морские ежи, покрытые шипами. Они причиняют боль до тех пор, пока те, кого ты раздавил, не вернутся, чтобы раздавить тебя и вырвать источник их боли.

Суркар оскалил зубы.

— Они пожалеют об этом.

— И тогда ростки боли будут посеяны снова. В свою очередь, твой народ будет испытывать собственную тоску и будет стремиться отомстить. И так оно и будет продолжаться, цикл боли никогда не закончится.

— Горнило мести делает нас сильными, — сказал Суркар. — У меня было шесть братьев и сестер. Война унесла четверых. Остались только я и мой брат. Мы самые сильные в нашем клане. Одержав победу, мы доказали свое право на жизнь.

Крошечные искорки света вспыхнули вдоль плавников и тела умбола. Оунд повернулся в своем аквариуме, очертив полный круг. Это было захватывающее дух зрелище, желтые и красные огни скользили по его слоистым плавникам, грациозные и красивые. Он поднял плавники, опустил их и снова повернулся, как живое пламя.

Арена наблюдала за происходящим в приглушенной тишине.

Завораживающие плавники пульсировали мягким, красивым светом.

— Что он делает? — спросил Суркар.

— Он танцует для тебя, — сказал ему Шон.

— Зачем?

— Ты — дитя боли, — сказал переводчик Оунда. — Ты страдал. Это небольшой подарок, мгновение, свободное от страданий.

Суркар долго смотрел на него.

— Красивый танец. Жаль, что танцами не выигрывают войны. Я дам тебе совет: когда враг придет за жизнями твоих детей, собери их и убегай в свой коралл. Не трать время на танцы.

Он повернулся к Первому Ученому.

— Этот фарс окончен.

— Очень хорошо, — сказал Первый Ученый.

— Есть ли у умбол профессии в традиционном смысле этого слова? — спросил Косандион.

— Да, — ответила я ему. — Оунд — оокариш, исключительно красивое существо, чья работа состоит в том, чтобы танцевать для тех, кто обижен.

Следующей была Цианид. Красивая и холеная хиггра вышла на арену на нежных пушистых лапах, очень похожая на мифическую двоюродную сестру земного снежного барса.

У большинства видов развились придатки, которые позволяли им манипулировать вещами. У хиггр их не было. Они все еще ходили на четвереньках, сидели на корточках или лежали в специальных креслах, когда им приходилось делать что-то сложное. Их пальцы были ловкими, но именно их когти делали возможным использование вещей. Длинные и изогнутые, они обеспечивали исключительную точность. Хиггра мог вынуть желток из яйца и пронести его через милю по пересеченной местности, не разбив. Предполагалось, что хиггры вообще не эволюционировали, а были усилены какой-то развитой цивилизацией, затерянной во времени. Их происхождение было одной из загадок Галактики.

Цианид разрезала когтями одну из оставшихся трех сфер, когда ее собственная сфера исчезла из поля зрения. Насекомые пометили представителя донкаминов. Он подошел и встал рядом с ней на арене.

— Вы верите в судьбу? — спросил Первый Ученый. — Это ваш вопрос. У вас есть сотня мгновений, чтобы поразмыслить.

Цианид не стала утруждать себя ожиданием в течение 100 мгновений.

— Да. То, что должно быть, то и произойдет.