От всего сердца

— Великолепно, — сказала я. — Все мы с нетерпением ждем возможности увидеть, как вы почитаете своих предков. Дух внучки Олазарда наблюдает. — Никакого давления.

КОСАНДИОН РЕШИЛ ПРОВЕСТИ НА АРЕНЕ ПРОЦЕДУРУ ВЫБЫВАНИЯ.

За пределами гостиницы в самом разгаре был яркий солнечный день. Внутри же поздний вечер окрасил небо над ареной в голубые и пурпурные тона, а на западе всплеск ярко-розового, разбавленного золотом, мягко тлел в ночи. Я записала захватывающий техасский закат и теперь проецировала его на потолок. Воздух был приятно-теплым. Имитированный вечерний бриз обдувал делегатов, сидевших в своих креслах.

На южной стороне арены огромный каменный дверной проем, через короткий проход, вел к порталу, светящемуся бледно-зеленым светом. Я стояла прямо внутри него, вне поля зрения. Гастон ждал рядом со мной. Он выбрал другой костюм космического мушкетера, на этот раз в темно-зеленых цветах, и дополнил его шляпой с широкими полями и нелепо пушистым черным пером.

На северной стороне, прямо напротив дверного проема, из нижней части арены торчала каменная скала. У нее имелись две небольшие зоны для сидения с каждой стороны и каменная лестница, которая вела на самый верх, увенчанный каменным троном. Позади трона виднелись одиннадцать огромных знамен, каждое из которых принадлежало представленным делегациям. Они висели, казалось бы, в пустом воздухе, слегка колышась на ветру. Между вторым и третьим справа было место для двенадцатого знамени, которого явно не хватало.

Между троном и дверным проемом, в центре арены, расположилась приподнятая сцена. Я подняла ее немного выше и добавила тумана для атмосферы. Темный туман клубился по дну арены, скользил по каменной сцене, касался стен секций делегаций и приливной волной окатывал тронный выступ и обратно, как бурное море. Время от времени крошечные пылинки золотого света появлялись из тумана и медленно поднимались вверх, пока не таяли в вечернем воздухе.

Выглядело так, словно тронный утес и сцена возвышались над бездонной пропастью, окутанной туманом. Но туман был едва ли в три фута высотой. Я купила его у Куки, и он сделал мне небольшую скидку, что заставило его приверженцев схватиться за свои метафорические жемчужины. Это было недешево, но оно того стоило. Ората просила «максимальной драмы». Ни один хранитель не уклонился бы от такого вызова. Мы жили ради этого.

Арена гудела. Последняя делегация заняла свои места пятнадцать минут назад, и они начали нервничать.

В секции наблюдателей произошла небольшая суматоха. Я подняла экран, чтобы рассмотреть поближе. Двое помощников Куки носились вокруг, делая вид, что сражаются двумя длинными кинжалами. Дагоркун выглядел так, будто кто-то наступил ему на ногу, но ему пришлось это вытерпеть, поэтому он просто позволил боли отразиться на своем лице. Сидевшая рядом с ним Карат улыбнулась и захлопала в ладоши.

Меньший из лис подпрыгнул в воздух, с размахом обрушив кинжал на противника. Ха! Они воспроизводили утренний бой Карат и Бестаты. Они, должно быть, смотрели видеозапись.

Я знала, что у Бестаты будут проблемы, когда Карат попросила меня записать их спарринг-сессию, потому что она хотела получить «обучающее видео для леди Хелен». Все Дома вампиров гордились своими навыками ближнего боя, но Дом Крар поднял ближний бой на новые высоты.

Как и все вампиры, Дом Крар дорожил своими детьми. Они десятилетиями принимали то, что им придется посылать их в бой на Нексус, где аномалии делали воздушную войну невозможной, и поэтому они превратили поколение Арланда и Карат в опытных наземных бойцов. Моя сестра назвала своего будущего мужа «машиной для убийства» и имела в виду именно это, что Арланд воспринял бы как огромный комплимент.

За этот опыт пришлось заплатить немалую цену. Концентрация на наземных боях означала меньше времени для обучения другим аспектам ведения войны. Например, Шон предупредил меня, что если Арланду когда-нибудь придется сражаться в космосе без адмирала, руководящим им, он проиграет. Но это все привело к удивительным дуэлям.

Я разделила экран и проверила леди Бестату. Красная полоса на ее лице теперь была едва заметна. Я убедила ее провести пару часов в медотсеке, потому что впечатляющий фингал на лице, запечатленный на экранах Доминиона, выглядел бы плохо. Рубец на лице Бестаты можно было залечить, но рана, нанесенная ее гордости, была необратимой. Карат трижды убила ее во время той дуэли.

— Замечательная женщина, — заметил Гастон.

— Которая из них?

— Обе. Хотя леди Карат гораздо более привлекательна. — Точно. Привлекательна.

Гостиница зазвенела у меня в голове. Настало время. Я убрала экраны и захватила арену своей силой. Потребуется тщательный расчет времени.

— Иди, — прошептала я Гастону.

Он коснулся полей своей эффектной шляпы, одарил меня улыбкой с зазубренными зубами и промаршировал через дверной проем.

Я включила свет. Двенадцать групп прожекторов, расположенных на концах 100-футовых шестов по периметру арены, включились и наклонились вниз, освещая Гастона в проходе. Будто у нас понедельничный ночной футбол в программе.