От заката до рассвета. Рост движения за освобождение животных. Взгляд изнутри

«Б-10 тоже хочет поучаствовать!» — еще больше смеха. «Как вы можете видеть, Б-10 жив». Далее следуют сцены битья по шлему молотком в попытке его снять. Единственное, что помогает выполнять тяжкую работу, это передразнивание обезьяны. «Глядите! Он движется, он движется. Глядите! Он движется». Человек пытается снять шлем с головы обезьяны. «Толкайте. К-ххх. Это мальчик!» Они снимают шлем, и голова обезьяны ударяется об стол. Психопат с молотком показывает лицо бабуина. «Выглядит так, словно подслушивает, ахаха!»

«Почему здесь так пыльно?», — спрашивает один студент. «Почему, — отвечает ему другой. — Да потому что они тут поголовно некомпетентны. Я имею в виду, что, в общем и целом, наши процедуры непонятны. Что касается уборки, то ее здесь проводят нерегулярно, и занимается этим явно кто-то недоделанный. Недавно вентиляционная система изрыгала какую-то пылищу. Это из разряда вещей, на которые я жалуюсь, но, сам понимаешь». Другой студент соглашается. «Я имею виду, ты приходишь, а здесь воняет мочой. Три месяца мы вдыхаем в этом подвале мочу. Ха, удушение от аммиака. Нужно отсюда выбираться — здесь все просто пропитано мочой».

Казалось бы, уже это было грубейшими нарушениями, но плюс ко всему выяснилось, что вивисекторы даже не умели проводить стерильные хирургические операции. На некоторых были перчатки, но не было масок, халатов или шапочек. Один «ученый» кладет инструмент на небритую грудь бабуина, а потом, уронив инструмент на пол, поднимает его и лезет им в голову бабуину, даже не удосужившись протереть. Они курят за операционным столом над открытыми ранами и в опасной близости от легко воспламеняющихся газов.

Последние две сцены на кассете включают экспериментатора, который привязывает раненого, находящегося в сознании бабуина к операционному столу, собираясь идти домой. «О, получил аксональные повреждения мозга! Придется потратить на тебя пятьсот долларов, скотина!» Дальше идет разрыв кадров, а потом появляется полубессознательный бабуин, которого держит молодая женщина-вивисектор. Голова бабуина выбрита, он покрыт швами.

«Подтащите его ближе», — слышен мужской голос, видимо, принадлежащий тому, кто держит камеру. «Не стесняйтесь, сэр, — говорит он обезьяне, — тут нечего бояться». Смех. «Эй, что происходит, т-с, т-с, т-с, т-с. Смотри, тебя показывают по телевизору с обезьянкой». Смех. «Смотри! Как кошка. Эй, кошечка из рекламы! Скажи «сыр». Молись, чтобы антививисекционисты не завладели этой пленкой». «Кто?» — спрашивает женщина. Ее улыбка вянет. «Антививисекционисты. У них будут кадры, на которых тебя хорошо видно. А еще у них будет имя Ларри. И Карен». Потом он обращает внимание на большую зашитую рану, идущую через весь череп обезьяны: «Э, посмотри на эту часть его головы!» Смех. Хмм, у него панковский видок». «Как ты сказал — панковский видок?» Смех. «Друзья! Римляне! Соотечественники!» Смех. Гляди-ка, он хочет пожать тебе руку. Давай. О, нет. Опусти голову». Еще более громкий смех. Он передразнивает обезьяну: «Спасите меня отсюда, кто-нибудь! Пожалуйста! Вы ведь спасете меня?»

Это было слишком, чтобы можно было принести извинения или что-то объяснять. После обнародования этих пленок и сопровождавшего их скандала, гранты на «жизненно важные медицинские исследования» были отозваны. Тогда и только тогда боль и разочарование, пусть и несравнимые с причиненными животным, настигли хладнокровных чудовищ, ответственных за весь этот кошмар.

Однако несколькими годами спустя, когда шум поутих, люди, ответственные за эксперименты по повреждению мозга, Томас Дженнарелли и Томас Лэнгфитт сумели восстановить финансирование Национального института здравоохранения. На сей раз опыты проводились на крысах и карликовых свиньях. Лэнгфитт без тени смущения признал: «Наша задача заключается в том, чтобы наносить затяжные травмы, которые позволили бы нам изучать эффекты, и у нас есть собственное реанимационное отделение». Звучит мило. Ждем новых видеозаписей.

Всего за 15 лет, предшествовавших рейду, Дженнарелли получил на свои «исследования» более $11 миллионов. Вот какие суммы из налоговых сборов выделяются на вивисекцию. А ведь эти деньги могли пойти на помощь пациентам с травмами мозга.

Атаки поджигателей

ФОЖ так активен, что Скотланд-Ярд на сегодняшний день называет цифру в 400 поджогов, совершенных с середины 1980-х.

The Times Review, ноябрь 1992