От Жванецкого до Задорнова

Марк Дубовский и Михаил Задорнов, друзья-соавторы

И была Задорнову машина, ребята продали ему прямо из салона тестовую, годовалую. И ездил Михал Николаич на ней три дня и три ночи. А на четвёртый день невзлюбил Михал Николаич агрегата японского, придрался к какому-то неслышному шуму в моторе и заявил, что машина с дефектом. Это «Тойота»-то, чемпион мира по безупречности!

И «наехал» на меня Михал Николаич: возвращай, мол, «Тойоту» обратно, я знаю, ты у них в доле. У меня аж воздуха для выдоха не хватило!

Как потом выяснилось Михал Николаич просто захотел «мерседеса» немецкого – как-то весомее для его имиджа.

И поехал Михал Николаич к «моим подельникам» в офис, и стал там связями кичиться да бандитами всяко-разными угрожать.

Директор тамошних продаж Сергей Крутохвостов слушал клиента спокойно, как мастер диагностирует мотор.

А Михал-то Николаич завёлся не на шутку, вскочил «на своего конька»: разве может человек с такой фамилией быть человеком порядочным? Крутохвостов! Хвостом крутит, пройдоха – ни дать ни взять! Вот у меня, мол, фамилия – звонкая, искренняя, от «задор»! Какая фамилия, такой и человек!

Я готов был сквозь пол провалиться от стыда за своего протеже.

– Миш, – предостерёг я его, когда мы вдвоём возвращались домой, – ты бы поосторожнее на поворотах, корень – это наименьшая общая часть родственных слов, и «задор» в этом смысле не конечная инстанция, в твоём случае в качестве корня легко вычленить не пять первых букв, а три.

Как он на меня посмотрел!

Машину, уже без меня, Задорнов каким-то образом назад вернул, но я с тех пор зарёкся ему помогать: Михал Николаич – большой специалист по поиску «крайних».

О дружбе

Когда к печати готовилась моя книга «НЕСТИХИ», я попросил Задорнова написать к ней объективное предисловие. Вот оно, без купюр.

* * *

Поначалу, когда Марк Дубовский попросил меня написать несколько слов о его книге, у меня ухудшилось настроение. Когда же он ещё и вручил мне толстую папку с рукописью, оно испортилось окончательно. Во-первых, мы друзья, и портить наши отношения в мои планы не входило. А если книга мне не понравится? Отбрехаться банальностями? Мол, свежее дыхание молодого автора чувствуется на каждой странице, и я желаю этой книге, как могучему кораблю, успешного плавания в океане многочисленных читателей…

Я могу лихо врать женщинам, но только не читателям, читатели – это святое! И отказать другу тоже не могу. Тем более, что мы учились с ним в одной школе. Хотя и в разное время. Думал даже предложить Марку то, что в советское время говорили мне, начинающему, маститые литераторы: ты сам напиши, а я подпишусь. Но, слава богу, я вовремя опомнился. Вспомнил, что Марк уже не начинающий, а скорее, как и я, заканчивающий. Взял рукопись и положил её на стол, на видное место, чтобы, как завязанный узелок, она напоминала мне о себе. И, как это часто бывает с узелками, забыл. Поскольку не завязал узелок, чтобы вспомнить об отложенном узелке.

Однажды утром, как и подобает писателю, пускай даже всего лишь сатирику, я встал счастливым от творческой хандры, подошёл к столу, сел и, от непришедших мыслей, взглянул на первую страницу какой-то рукописи.

На женщину
смотреть без вожделенья
Я не могу,
и, если выйдет срок
Однажды, вдруг
привычного томленья
Не ощутить –
я сам спущу курок.

Мне очень понравилось. Это так соответствовало моему настроению! Кто-то очень умный написал эти строчки, подумал я. Перевернул страницу, другую, третью, прежде чем догадался, что этим «умником», оказывается, был мой друг Марк Дубовский. Эти чудесные, хотя и поэтические, строчки принадлежали ему! Честно говоря, я от него такого не ожидал. Я думал, в его книге будет множество злобных эпиграмм, обличительных фельетонов, а тут – стихи! Порой всерьёз, и о себе, и о душе…

Я всегда замечал, что талантливым людям маловато бывает того, чем они занимаются. Душе моего друга стало тесно в рамках его личного «моря смеха». С этим, в первую очередь, я его и поздравляю. Поздравляю и с удачной и неожиданной книгой.

Оказывается, в душе Марк Дубовский не сатирик, и не артист, а поэт. И вот только теперь, осознав и осмыслив, я желаю этой книге успешного плавания не только по «МОЯЮ SMEHA», но и в океане её читателей!

Да, чуть не забыл. Предупреждаю, следующие строки написаны не о нашей с ним дружбе.

На собственных друзей не привыкать
Нам возводить напраслину – нам нужно
Заранее хоть как-то оправдать
В душе непостоянство нашей дружбы.

И подпись – МИХАИЛ ЗАДОРНОВ.

А теперь, внимание, вопрос! Риторический. Были ли эти «строки написаны не о нашей с ним дружбе»?

* * *

Много лет тому назад «акулы пера» спросили Богдана Титомира, не противно ли ему самому его творчество, и он выдал ставшую культовой фразу: «А что, пипл хавает!»