От знахаря до врача. История науки врачевания

Через два года после публикации статьи с описанием первого использования хлороформа при родах Симпсон мог уже сообщить о 40–50 тысячах случаев применения хлороформа в Эдинбурге для обезболивания родов и хирургических операций. Симпсон сумел внедрить свое новшество и внес вклад в победу над материнской и детской смертностью и над родовыми муками матери, но, в отличие от несчастного Земмельвейса, дожил до торжества своих усилий. Симпсон был удостоен множества почестей, он был посвящен в рыцари, а в 1870 году, когда он умер, в Эдинбурге закрылись почти все магазины, ибо люди стремились принять участие в нескончаемой похоронной процессии. Говорят, что, узнав о посвящении Симпсона в рыцари, сэр Вальтер Скотт в своем письме предложил ему в качестве герба избрать изображение маленького голого ребенка с девизом: «Знает ли твоя мать, что ты уже появился на свет?»

В то же самое время, когда Симпсон боролся за применение хлороформа для облегчения родовых страданий, бостонский врач Ченнинг делал – возможно, не так ярко, но не менее эффективно – то же самое, внедряя для той же цели использование эфира. Возражения, с которыми столкнулся в Америке доктор Ченнинг, могли бы показаться смешными в наши дни, если бы не возрождение этого «сумеречного сна разума» не далее как в 1921 году, когда против наркоза были выдвинуты абсолютно те же возражения. Их можно выразить словами одного из корреспондентов доктора Ченнинга. Этот корреспондент утверждал, что «страдания, которые женщина претерпевает во время родов, являются необходимым условием любви, каковую мать питает к своему отпрыску». То есть материнская любовь немыслима без родовых мук! Подразумевается, что деторождение, по своей природе, подобно обряду посвящения в члены закрытого студенческого клуба или испытанию новичка, который своим страданием заслуживает признания в качестве члена какого-то привилегированного сообщества. Отнюдь не будущие матери настаивали на том, что отсутствие родовых мук лишит мать любви к ребенку; эти взгляды больше характерны для женщин, давно вышедших из детородного возраста. Их вытесненное и подавленное желание, чтобы и другие женщины испытали боль в родах, слабо маскируется выдумками об утрате материнского инстинкта. К протестующим против анестезии в родах присоединились также разочарованные жизнью старые девы; угроза утраты материнского инстинкта у других оправдывала их собственную, едва ли осознаваемую злобу. Наконец, и этого следовало ожидать, нашлись мужчины, уверенные в том, что материнский инстинкт исчезает вместе с устранением боли. Мужчинам вообще не нравится видеть женщин освобожденными от страданий и физических расстройств, так как таковое освобождение быстро разрушает иллюзию «низшего пола». Никто, правда, не слышал высказываний на эту тему от женщин, готовившихся перенести родовую боль. Они были слишком заняты теми детьми, которых они уже родили, и приготовлениями к страданиям, которые им еще предстояло вынести, чтобы философски рассуждать о материнской любви. Они соглашались на хлороформное или эфирное обезболивание, вероятно думая о том, какие страдания должен перенести отец, чтобы воспылать отцовской любовью к своему новорожденному чаду. Вероятно, женщины были бы не против возрождения древнего обычая некоторых первобытных племен, согласно которому отца подвешивали за ноги, и он висел в таком положении все время, пока его жена рожала.

В середине апреля 1853 года произошло событие, оказавшее на применение анестезии во время родов большее влияние, чем все усилия доктора Симпсона, и не только в Великобритании или США. Королева Виктория родила своего седьмого ребенка, принца Леопольда, под хлороформным наркозом. Ничто не может сравниться с тем удивлением, с которым была воспринята эта новость. Тональность статей ведущих медицинских журналов того времени дает весьма отчетливое представление о том, что было бы с врачами ее величества, если бы анестезия не удалась. В медицинских статьях не было ни слова похвалы в адрес королевских медиков, королевской семьи и гуманизма. В майском 1853 года номере «Ланцета» было сказано: «Нельзя ничем оправдать применение хлороформа при нормальных родах». Несомненно, все заинтересованные в этом деле лица осознавали тяжелейший груз ответственности этого «королевского наркоза», но опыт оказался успешным, и пример королевской семьи оказал огромное влияние на нетитулованный народ. В 1857 году королева вновь родила под хлороформной анестезией. После этого с формальной оппозицией обезболиванию при родовспоможении в Великобритании был положен конец. Хлороформный наркоз стали называть «анестезией по-королевски».