От золотого тельца до «Золотого теленка». Что мы знаем о литературе из экономики и об экономике из литературы

Экономике не удается сразу приспособиться к новым деньгам и ценам. Все останавливается. Даже публичный дом остался без клиентов – «ни у одного черта нет денег». Действительно, «инфляция тут же перешла в дефляцию. Там, где раньше считали на миллиарды, теперь опять считают на пфенниги. Везде нехватка денег. Отвратительный карнавал кончился. Начался чисто спартанский великий пост». Пост продлился недолго: 1924 год был в экономическом отношении гораздо успешнее 1923-го, а 1925-й тем более. Идеи Гитлера, однако, набрать популярность успели.

***

Основным автором стабилизационной программы считается немецкий экономист и банкир Ялмар Шахт, назначенный в 1923 году главой Рейхсбанка. Программа базировалась на идеях Джона Мейнарда Кейнса, консультировавшего немецкий центробанк до Шахта, но Шахт этого так и не признал, записав все очки на свой счет. В 1923-м, когда Шахт боролся с галопирующими ценами, Гитлер сидел в тюрьме и диктовал «Майн кампф». С приходом его к власти начинается возвышение Шахта, который в 1935 году совмещал посты главы Рейсхбанка и министра экономики и состоял негласным советником Гитлера по экономическим вопросам. Сделав на него ставку, Гитлер не прогадал. Ему он обязан сокращением безработицы с шести миллионов в 1932 году до одного – в 1936-м и удвоением промышленного производства с 1932-го по 1937-й (зарплаты при этом были заморожены, а забастовки запрещены). Так быстро из Великой депрессии не вышла ни одна страна. Шахт лично руководил строительством автобанов и другими общественными работами. Именно Шахт выторговал у стран-победительниц в Первой мировой списание репараций. Шахт был сильным и влиятельным экономистом, одним из немногих в окружении Гитлера, кто позволял себе такие вольности с ним, которые другим могли стоить жизни: часто перечил, а однажды даже вернул подаренную ему Гитлером картину, сообщив, что это подделка. Сталин же тех экономистов, кто стабилизировал гиперинфляцию начала 1920-х у нас, расстрелял.

Глава двадцать первая. «И по Москве вскоре загудел слух, что Чичиков – триллионщик». Натуральный обмен и гиперинфляция в РСФСР в советской литературе

Герой повести Александра Неверова «Ташкент – город хлебный» (1923) малец Мишка в 1921 году, когда страну охватывает массовый голод, отправляется в Ташкент за хлебом, прихватив с собой для обмена кое-какие старые вещи. В Ташкенте, и особенно в Самарканде, по слухам, дешевый хлеб. Там «на старые сапоги дают четыре пуда зерном, на новые – шесть», даже за «юбку бабью» – полтора-два пуда, а на них «сразу можно все хозяйство поправить»: если их высеять, то соберешь тридцать пудов, «и себе хватит, и на лошадь останется». Поношенный пиджак умершего отца Мишка рассчитывает обменять на два пуда, картуз с ножом – на полпуда.

Для сравнения: в «Хождении по мукам» Алексея Толстого в 1918 году на Украине за иголку просят двух живых поросят, а в Москве за пуд хлеба – «штаны без заплат», что примерно сопоставимо с пудом хлеба за «юбку бабью». Обмен столь выгоден, рассуждает Мишка, потому что «Азия там, фабриков нет, а народ избалованный на разные вещи». Да еще многоженство, и если у мужика четыре жены, то ему нужны четыре юбки. А «чай пьют из котлов. Увидят самовар хороший – двенадцать пудов…»

Главное для Мишки – продержаться в пути. По дороге на старую бабушкину юбку можно выменять всего пять фунтов печеного хлеба, но этого ему хватило бы на несколько дней. Мишкины попутчики побогаче, у них водятся деньги, и они затариваются разными товарами, рассчитывая на приличный куш. Один за 12 тыс. руб. покупает наручные часы, рассчитывая загнать их за три пуда хлеба, другой – мешок табаку, за который, распродав плошками по 500 руб. киргизам, охочим до курева, можно выручить тысяч сорок. Обноски, которые везет с собой Мишка, до Ташкента не доезжают: мешок с юбкой крадут, пиджак приходится проесть. Он уходит за 3 тыс. руб., на это куплен большой каравай, и еще тысяча остается. Но план все же срабатывает. В Ташкенте Мишка «молотил пшеницу, резал камыш, джугару, заработал два мешка пуда по четыре, два пуда отдал за провоз, проел дорогой, не желая милостыньку клянчить», остальное привез, только опоздал – братья уже умерли от голода. Но «тужить теперь нечего», нужно «заново заводиться», покупать курицу и лошадь. Эх, Мишка, осталось тебе хозяйничать лет семь – до коллективизации…